О, эти минуты полного желудочного счастья!
Мы бегали с подружкой по Питеру и искали, где бы перекусить. Быстро, но со смыслом. Потому что просто жрать в Питере - преступление и наказание. В Питере нужно вкушать. Даже в самой занюханной забегаловке. И тут я поняла, что еще несколько шагов - и мы можем увидеть ЕЕ.
Мечту моей юности, райское местечко на Земле, о котором я начинала грезить еще в самолете из Владивостока.
Я неслась к ней сразу же - мимо любимого Аничкового моста, даже не бросив взгляд на игрушечный Спас на крови и не заглядывая в театральные кассы.
Все потом, потом. Сначала "Пышечная". Пышки там были такие, такие.... В морозец заскакиваешь - горячий запах жареного теста, сладкого кофе и взвесь сахарной пудры в воздухе тут же переносят тебя в какую-то другую страну, выкидывают из реальности. Длинная очередь по-питерски несуетлива. Все говорят об одном. Сколько брать. Пять? Десять? Один раз учительского вида дама передо мной, отстояв полчаса, как-то даже брезгливо взяла одну пышку. Одну! Причем у нее были деньги - я сама видела сдачу. Очередь проводила ее тарелку недоумением, а я, видите, запомнила ее лисье личико на всю жизнь.
Пышки набирали высокой горкой и, давясь, запихивали их горячими в рот, обсыпаяя одежду белой пудрой и запивая нектарной сладости кофе со сгущенкой. О, эти минуты полного желудочного счастья!
И никогда не приходило в голову взять пышки с собой. Казалось, они могут существовать только здесь и сейчас.
- Как ты думаешь, - спросила я подругу. - Она может работать?
- Конечно, работает!
И я шагнула в свою юность.
Нежнейшее жареное тесто с хрустящей корочкой. Сладчайший кофе... Фото: группа Любители пышечной на Большой Конюшенной во ВКонтакте.
Здесь пахло точно так же: этой жаркой смесью рожденных друг для друга вещей.
Очередь была поменьше. А продавщица - быстрая, голосистая, в грязноватом халатике, с выжженными химией профессионально-белыми кудрями - словно все та же.
- Три? Четыре? - кокетничала я сама с собой, затыкая возражения проклятой печенки, и уже у прилавка ловко ее надула, выпалив:
- Шесть!
В этот момент из подсобки вышел здоровый краснолицый мужик и крабистыми ручищами опрокинул в бак ведро густого кофе со сгущенкой. Мне показалось - по этому запаху, как по невидимой веревке, я скатилась во временной провал и вынырнула где-то там, в начале 80-х. Кстати, тогда свежевылитый перед тобой в бачок горячий кофе считался огромной удачей.
Мы сели за столик, маленькая интеллигентная дама топталась рядом со своими пончиками, мы ей махнули: присаживайтесь! Здесь в этом янтарно застывшем времени все люди - братья.
... А я как-то даже боялась их есть. Знаете, говорят - не возвращайтесь в старые места.
О! Это было оно. Нежнейшее жареное тесто с хрустящей корочкой. Сладчайший кофе. И да, рассыпавшаяся по куртке облаком сахарная пудра. Мне даже на миг почудилось, что я помчусь сейчас на занятия театральной лаборатории, а вечером - на спектакль, а потом - гулять допоздна по каналам, смотреть на мосты, пить прямо на улице захваченную кем-то из молодых критиков водку из бутылки, спорить о Ежи Гротовском и Любимове...
Когда будут изобретать машину времени - пусть заглянут в эту пышечную. Кажется, здесь знают секрет.