О природных богатствах, бедном регионе и страшной цене верности

Спецкоры "КП" продолжают путешествие из Москвы во Владивосток на электричках.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

(продолжение. Читайте часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15 , часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22

У Забайкалья есть невидимая граница. Стоит ее пересечь - и все переворачивается. Резко. Грубо.

Словно это не Забайкалье. А Зазеркалье.

Хорошо, если повезло приехать в местный городок днем. Тогда солнце успеет торопливо припудрить его серебром свежего снега, вытащить из глубин его кварталов золотой крест свежепостроенной церкви, причесать вид двух оживленных главных улочек (обычно имени Ленина и Дзержинского или Марксисткая-Советская).

Местные, конечно, постараются испортить настроение - скажут, что город болен, что о нем забыли. Что здесь от безысходности работают и за 3,5 тысячи рублей в месяц. Что если бы не железная дорога и пенсии стариков, все бы тут давно умерло.

Но ты спокоен. Ты это знаешь наизусть. Ты даже привыкаешь к этому парадоксу, похожему на преступление, - что здесь, в сокровищнице земли русской (золото, уголь, лес), неплохо живут только чиновники и РЖД. Что стоят промышленно-стерильные городки, словно специально зачищенные от любого вида производства, и ждут своей участи.

Сумерки в забайкальских городках - не самые лучшие воспоминания путешественников.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Днем хочется думать весело, по-русски: авось, кривая вывезет, небось, жизнь наладится.

Но не дай Бог приехать сюда с закатом солнца.

Ты стоишь на железнодорожном виадуке и с его высоты видишь, как усыхает Забайкалье, словно ноги паралитика. В городе почти не светятся окна. Перед тобой гигантские темные зияющие дыры - кварталы брошенных домов. И редкие огни догорают, словно угли в костре.

А утром - бац! - снова солнце, снова надежда. Снова жизнь….

За нами следят

Тут Гусейнов решил, что у меня депрессия. Что я стар, устал и гундю. Что - подумаешь, Забайкалье! И здесь люди живут…

Кстати, этот декаденствующий художник заметно повеселел. У него – азарт. Витя решил, что за нами следят. Ему об этом сообщили железнодорожники станции Хилок.

- Насчет вас телефонограмма поступила, – сказала начальница вокзала. - Вся дорога о вас знает.

А потом Гусейнов нашел еще одно доказательство. На перроне стоял ряд новеньких скамеек и урн. Местные говорят, что вчера их не было.

Свежие лавочки. Говорят, ещё вчера их не было.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

- Для нас поставили! – убеждал меня, себя и весь вагон Виктор.

Его так распирало от гордости, что было больно смотреть. Впрочем, я тоже счастлив, если мы чуть помогли Хилку.

Вагоны в Забайкалье изменились. Теперь это был один плацкартный, пристегнутый к электровозу. Неожиданно сменился и вид за окном – минус 20, но снег почти исчез и пейзажи с сопками вдруг расцвели теплыми красками. Весна. Казалось, мы потерялись во времени. Родной вагон стоит на месте, а планета бешено крутится под нами и мимо нас несутся города, люди, времена года…

Плацкартный вагон.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

(Гусейнов на меня смотрит с сомнением. Спокойно, Вить)

Изменились и люди. Точнее, их говор.

- Вы москвичи, – смеется девушка-попутчица. - Я сразу узнала! Вы там в Москве поете.

-То есть?

- Когда говорите, вы поете гласные. А мы в Чите просто говорим. Правда последние слоги «глотам», – смеется. - Вот слушайте: «Снег кружит, летат и пададат и всяко разно заметат».

- Круто! – заворожено сказали мы. - А еще?

И девушка прочитала еще один стих, от которого мы долго улыбались.

Так, читая стихи, мы въехали в Читу.

- Что-то мне это напоминает, – проворчал Гусейнов. – Едем без жен. По каторжному тракту. Целый месяц. Куда-то в Сибирь. И еще стихи эти… Декабристы, блин.

Вид на город Чита.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Борьба за справедливость

Чита неожиданно встретила нас шикарным кафедральным собором Казанской Божьей Матери на привокзальной площади. Причем таким масштабным, что я забеспокоился за город. Приметил странное правило – чем хуже на Руси живут люди, тем больше в утешение им строят церквей. Но Чита, на первый взгляд, выглядела, как и положено столице края, – благополучно. Широкие площади. Проспекты. Опять-таки свежая часовня стоит на горе вместо привычного горожанам символа Читы – оленя.

Собор Казанской Божьей Матери украшает привокзальную площадь Читы.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

И памятники декабристам…

Интересно, думали ли революционеры, которых пригнали сюда в кандалах умирать, что их именами назовут улицы, поставят памятники. Что храм, где днями напролет молились их жены, станет церковью Декабристов. Думали ли, что их история о преступлении перед государством российским станет символом верности, которой здесь тоже поставят памятник.

Романтичный памятник декабристам.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Причем страшная цена верности - вот, у ограды: могила дочери декабриста Марии Волконской...

- Конечно, они знали, – считает Гусейнов.

Часовня Александра Невского на Титовской сопке Читы.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Гусейнов говорит, что, если человек до конца борется за справедливость, то истории он не по зубам.

Нас в музей привела читательница, коренная читинка Валентина. Она долго смотрела, как два странных, обросших москвича с метафизической электрички «Москва-Владивосток» бродят по музею и рассуждают о середине XIX века.

И покачала головой.

- Ну, если вы о борьбе за справедливость, тогда у нас полгорода декабристы, – говорит. - А толку-то!

Валентина во время экскурсии по музею декабристов.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Музей расположился в деревянном здании бывшей Михайло-Архангельской церкви, 1776 года постройки.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Владимир Ворсобин в помещении музея.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Терпеливый край

Столица Забайкалья оказалась поражена той же самой заразой, что и ее городки. Промышленность и тут старательно уничтожена.

Власти было посопротивлялись, попытались было спасти вторую в стране (после Ивановской) текстильную фабрику. Но и ее добил даже не случай. А наше родное раздолбайство. Сначала в самые морозы за долги отключили отопление. Потом – после оплаты - включили. И замерзшие батареи звонко лопнули, затопив несчастный флагман советского текстиля окончательно. И долго потом в Италию вывозили со складов отличную читинскую ткань, производство которой убили странные русские…

Или передовой советский завод холодильных установок, поставлявший продукцию в Японию, тоже долго упирался, не хотел умирать. Даже опустился до производства замков для гаражей. Но врешь – не уйдешь! В его цехах теперь торговый центр.

И вот еще крохотная деталь к этой картинке – все более-менее значительные предприятия выкачивают из забайкальской земли лес, уголь, золото, отправляют их в Китай, а последнее – в Москву. И зарегистрированы эти фирмы или в Москве, или во Владивостоке (а, значит, налоги и прибыль из нищего Забайкалья поступают в тихие столичные кабинеты и на иностранные счета).

Земля Забайкалья сказочно богата, но местным жителям достаются лишь крохи.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

А в Забайкальском крае в это время многомесячные задержки зарплат учителям и сверстанный бюджет-2017 на 11 месяцев. На 12-й у российской казны не хватило денег.

За счет чего будет жить Забайкалье в декабре 2017 года пока не ясно.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

И, хотя у местных еще много терпения, а самые нетерпеливые (около полумиллиона человек) просто покинули край, именно здесь, в Чите, люди много думают о справедливости. И по-своему, по-читински, уважают декабристов.

Думаю, поэтому здесь два года назад и состоялся громкий митинг протеста против отмены электричек. Который Москва предпочла услышать…

О том, для чего вообще Ворсобин и Гусейнов все это затеяли, читайте здесь.

Читать отчеты:

часть 1 часть 2 часть 3 часть 4 часть 5 часть 6 часть 7 часть 8 часть 9 часть 10 часть 11 часть 12 часть 13 часть 14 часть 15 часть 16 часть 17 часть 18 часть 19 часть 20 часть 21 часть 22 часть 23 часть 24 часть 25

Еще больше фото и видео - по хэштегу #электричкаКП на страницах "КП" ВКонтакте, в Фейсбуке, Одноклассниках, Твиттере.