Премия Рунета-2020
Санкт-Петербург
+13°
Boom metrics
Общество19 ноября 2020 7:03

Записки из оккупированной деревни: «Когда партизаны бились с фашистами, мы прятались дома под лавками»

Покинув Ленинград и избежав блокады, Юрий Сергеев мальчишкой оказался в логове врага
Вместе с матерью Юрию Сергееву удалось вырваться из Ленинграда и не повезло оказаться в оккупации.

Вместе с матерью Юрию Сергееву удалось вырваться из Ленинграда и не повезло оказаться в оккупации.

Очерк о страшной жизни в оккупации прислал в редакцию «Комсомолки» пенсионер из Пскова Юрий Сергеев. Когда началась война, Юрию Анатольевичу было всего четыре года. Вместе с родителями – Марфой Федоровной и Анатолием Васильевичем – он жил в Ленинграде на проспекте Карла Маркса (ныне Большой Сампсониевский). С разрешения Юрия Анатольевича, публикуем его рассказ с небольшими купюрами.

ЯЙЦО НА ДНЕ РУЧЬЯ

С началом войны из Ленинграда во всех направлениях, в том числе и в направлении Пскова, стали эвакуировать, в первую очередь, детей с родителями. Мы с матерью поехали в деревню Калинина Гора Псковской (тогда еще Калининской) области, на родину моего отца. Повезло, что мы благополучно доехали до станции «Сущево»: на южных направлениях многие поезда с эвакуированными разбомбили немецкие самолеты.

От станции до деревни было 46 километров, которые мы преодолевали всеми возможными способами: на попутных подводах, пешком с ночлегом в деревнях. Поселились в крайнем доме деревни, который принадлежал деду Василию, отцу моего папы.

От отца у Юрия Анатольевича остались многочисленные документы.

От отца у Юрия Анатольевича остались многочисленные документы.

Однажды в нашей деревне послышалась стрельба. В направлении нашего дома на лошадях скакали два всадника. За домом, где мы жили, росла рожь. Во ржи всадники соскочили с лошадей и побежали дальше в лес. Через какое-то время к нам со стороны деревни подошел огромный человек в зеленой шинели и закричал: « Паризан, паризан, где паризан?!». Мать показала в другую сторону, но он не погнался, вернулся в деревню. Так я в первый раз увидел немца.

С 1941 по 1944 годы, до освобождения нашими войсками, мы находились в оккупации. О том, как жили, говорить не хочется: голод, холод… Ходили по деревням, побирались. Как-то раз переходили с матерью сравнительно небольшой, но глубокий ручей. На дне лежало целое куриное яйцо. Но достать его мы так и не смогли, как в басне про лису и виноград. Было так обидно, что запомнилось на всю жизнь.

ВЗРЫВ НА ОЗЕРЕ

Если оккупанты появлялись и задерживались в деревне, партизаны совершали на них нападение, в деревне завязывался кратковременный бой. Во время боя мы прятались под лавками в доме. Однажды утром, после ночного боя, нашли убитого партизана на пригорке, у озера. Жители деревни похоронили его. Еще одна русская мать больше никогда не увидит своего сына…

Когда наступило время отступления, фашисты стали сжигать все дома. Оставалось два дома, наш был последним. Стали поджигать соседний, но тут подъехали казаки на лошадях и не дали им этого сделать. Казаки (или власовцы, или другие предатели) разместились в этих двух домах на ночлег. Утром уехали, нам плохого ничего не сделали.

Анатолий Васильевич не выжил в блокадном Ленинграде.

Анатолий Васильевич не выжил в блокадном Ленинграде.

С приходом наших в доме разместился медсанбат, но через какое-то время при немецком обстреле в него попал снаряд. Дома не стало, военные погибли.

Однажды по озеру два или три военных плыли на камейках (плавсредство, сооруженное из двух бревен. – Прим. ред.), отталкиваясь шестом. Видно, шест угодил в какой-то снаряд или в мину – и произошел взрыв. Военные погибли.

ЧЕРНИЛА ИЗ СВЕКЛЫ

Послевоенное детство тоже было и голодным, и холодным. Отец погиб во время блокады в Ленинграде в 1942 году. Он работал на заводе «Светлана» электросварщиком, был на брони. Жил я после войны в Хрулево Псковской области: там была «школа» на дому, в деревенской избе. Стоя на коленях на полу, на каких-то подставках мы писали на газетах и мешках чернилами, сделанными из свеклы.Учил нас уволенный из рядов Красной Армии по ранению житель соседней деревни. Причем не только грамоте, но и игре на балалайке.

В четвертый и пятый классы ходили за три километра, через реку Великую. В шестой и седьмой – за семь километров: приходилось идти через болото, причем в заморозки – босиком с километр, чтобы не замочить обувь.

Отец Юрия Анатольевича работал на заводе «Светлана» электросварщиком, был на брони.

Отец Юрия Анатольевича работал на заводе «Светлана» электросварщиком, был на брони.

Пока были помладше, приходилось ходить по полям и лесам, собирать семена клевера не меньше 10 стаканов и сдавать их в школу: их сеяли на полях колхозов для создания кормовой базы для крупного рогатого скота. А когда я стал постарше, то бороновал вспаханные поля, возил навоз. За работу платили трудоднями – «палочками» напротив фамилии в учетной ведомости.

Но тяжелее всех работ было косить. Вместе с взрослыми в одном прокосе, да они еще подшучивали: «Юра, жми на пятку!». И я жал, да не на одну, а на обе свои пятки. А, оказывается, надо было жать на «пятку» косы.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Памяти Героя: Россия вспоминает последнего Героя СССР среди морпехов Михаила Ашика

Девять дней назад Санкт-Петербург потерял ветерана, который испытал ужасы блокады и доблестно сражался на фронтах Великой Отечественной войны (подробности)