Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Политика18 октября 2020 17:55

«Я как Железный Человек из «Волшебника страны Оз»: Алексей Навальный дал очередное интервью о своем состоянии

С каждым откровением дело блогера-оппозиционера обрастает новыми подробностями
С каждым откровением дело блогера-оппозиционера обрастает новыми подробностями

С каждым откровением дело блогера-оппозиционера обрастает новыми подробностями

Фото: REUTERS

На этот раз интервью для «Нью-Йоркера» (после «Шпигеля», CBS, The Economist и т.п.) у выпускника-отличника берлинской клиники «Шарите» взяла известная писатель и активистка ЛГБТ-движения Маша Гессен.

Пострадавший в таежных краях сыпет образами из западной масс-культуры.

- В тот момент, когда я узнал, что меня отравили, я понял, что моя жизнь подходит к концу. То, что я испытал до этого, было своего рода непониманием. Я сравнил это с прикосновением дементора в романе о Гарри Поттере - ты чувствуешь, что жизнь покидает тебя.

- Я не мог сказать ни слова. Это была пытка. Я, наверное, выглядел как кот из «Шрека», с умными глазами, но я онемел. Я ничего не могу сказать и даже не могу рассердиться, потому что не могу вспомнить, как работают эмоции.

- Я потерял всякую гибкость. Я как Железный Человек из «Волшебника страны Оз».

Вот так «отравленный» во глубине сибирских руд оппозиционер усилиями зарубежных масс-медиа становится прямо-таки… нет, не былинным богатырем, а Поттером, или Котом, или Айронменом. Пусть прихрамывающим на обе ноги и страдающим объяснимыми провалами в памяти — но героем, почти понятным западному потребителю, который уже подготовлен к принятию и приятию этого странного русского с болезненным блеском в глазах.

Да, герой вынужден повторяться (которое интервью за две недели об одном и том же!). Но из-за того, что происходившее на борту самолета Томск-Москва, а, тем более, то, как его откачивали в Омске, а потом отправляли в Германию и лечили в Берлине, он не помнит вообще или помнит плохо, то Алексею приходится включать фантазию или привлекать сторонние свидетельства.

- Я вышел из туалета и сказал бортпроводнику, что сейчас умру прямо в их самолете. И лег на пол. Они говорили: «Сэр, оставайтесь с нами, пожалуйста, не теряйте сознание. . . . ». Но я его потерял.

- Ужасных криков я не помню. У меня могли быть галлюцинации. Какое то время я был убежден, что нахожусь в больнице, потерял ноги и жду новые ноги. И мне казалось, что я в тюремной камере, и копы не дают мне спать, и требуют от меня повторять правила пребывания в тюрьме, которые перемежаются куплетами группы «Кровосток».

- Юлия (жена) и Волков (соратник) рассказали мне, что был длительный период, когда меня сажали, и я просто смотрел, а они не могли сказать, узнал ли я их. А в моем воображении у меня были с ними головокружительные беседы.

Конечно, интервьюер должна была подробно расспросить о том, чем и как пытались угробить отважного оппозиционера (ну и что, что обстоятельства, сопровождавшие «отравление» он в красках описал уже в прежних беседах). Конечно, слово «Новичок прозвучало уже в первом ответе. Спустя время выживший «в химической атаке» герой развивает тему.

- Моя кома была необычно долгой. На нее было наложено отравление «Новичком», и сравнивать это не с чем. То же самое говорят и о моей реабилитации: врачи не могут мне ничего сказать, потому что, насколько нам известно, почти не известно случаев, когда люди пережили «Новичок».

- Меня отравили «Новичком» другого вида. Даже Организация по запрещению химического оружия (ОЗХО) не может афишировать свои отчеты, потому что никто из специалистов не хочет публиковать формулу. Это вещь из ада. Эти вещества предназначены исключительно для того, чтобы заставить людей умереть мучительной смертью.

- Так нагло убивать с помощью «Новичка» - это очень сильный сигнал. Загадочная смерть, особенно относительно молодого человека, пугает людей. План заключалось в том, что ни один судмедэксперт, даже самый добросовестный, не сможет найти следов «Новичка». В мире, наверное, всего 17 лабораторий, которые могут его найти. Нужен сверхмощный масс-спектрометр.

И кто обратит внимание на то, что берлинский пациент в этом интервью противоречит сам себе: «Говорят, что если его вдохнуть, очень быстро умрешь. Если вы проглотите его с пищей, вы умрете в течение часа. Если прикоснуться к нему, это займет около трех часов».

Но он не умер ни через час, не через три, ни через 33. Это, конечно, чудо.

И разве покоробит читателя «Нью-Йоркера» пренебрежение к русским медикам из далекой Сибири: «Все эти врачи в Омской больнице были в белых халатах и говорили: «Конечно, не отравился, конечно, это панкреатит». С этим трудно поспорить. Они доктора! А мы нет».

Алексей Навальный, спасенный в Омске и раздающий интервью в Берлине, кажется, окончательно вжился в образ борца с мировым злом, которое понятно где сосредоточилось. Образ практически голливудский. Ну, то есть он так и говорит, прямым текстом:

- Я живу в фильме о Джеймсе Бонде. Если бы вы сказали мне, что меня планировали убить с помощью « Новичка" и применить его таким образом, что я умру в самолете, я бы сказал, что это безумный план, потому что у него очень много способов потерпеть неудачу. Это как если бы меня спросили, верю ли я, что мне грозят обезглавить световым мечом…

Ну нет, чтобы получить право на поражение световым мечом, надо долго учиться у мастера Йодо в далекой-далекой галактике. Или мы чего то еще не знаем об Алексее?

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Пусть решат сначала - «Новичок» или «припугнуть»: Жириновский разнес The Guardian за новую версию «дела Навального»

Политик объяснил, почему российские спецслужбы не могли подсунуть блогеру яд (подробности)