Цхинвал только начали строить. До этого год «отсекали мафию»

Штамп появился не случайно, кто-то заметил мистическую череду совпадений: дождь пошел в Москве, сразу после штурма театрального центра на Дубровке. Ливень ударил в Беслане, обрушившись на сгоревший спортзал школы № 1. 7 августа этого года дождь шел весь день и закончился ровно в 23.35, когда на центральной площади Цхинвала собрался весь город.

Год назад в эти минуты на спящий Цхинвал обрушились первые залпы реактивной артиллерии. Теперь люди в разных концах площади зажгли свечи, а на большом экране пошли без звука кадры уже документальной исторической хроники - бои в Цхинвале, свидетельства очевидцев... Исключение было сделано лишь для эпохальной речи Саакашвили, которую он произнес за считанные часы до начала войны. Саакашвили говорил по-грузински, и осетинский старик, стоявший рядом с корреспондентами «КП», перевел нам эту чудовищную ложь. Президент Грузии клялся в любви к Осетии и осетинам и обещал прекращение огня. В тот момент, когда в грузинском генштабе уже отдали приказ о мобилизации резервистов, а 18-тысячная армия двинулась к границам Южной Осетии.

Батыр Томаев признался, что помнит эту речь Мишико почти наизусть:

- Многое можно простить грузинам. И войны - мы воюем с ними с 20-х годов, - и обстрел города, но только не эту ложь.

Мы удивились: разве ложь может быть страшнее убийства? Наш собеседник подтвердил:

- Вот эта ложь и была убийством. Слишком искренне врал Саакашвили. Ему поверили. Все чувствовали, что начинается война, но все равно поверили. Остались в своих домах и легли спать. А потом по городу ударили «Грады». К грехам этого человека добавился еще один.

- Вы были в те дни в Цхинвале?

- Я лежал в больнице во Владикавказе, в Цхинвале остались моя жена и племянник: он погиб на базе миротворцев. Его не могли опознать несколько недель.

Что стало с женой нашего собеседника, мы догадались без расспросов. Говорить не хотелось никому. Несколько тысяч людей слились в молчании. Просто стояли и слушали музыку - осетинскую, на рвущем душу аккордеоне, армянский дудук и бессмертный «Реквием» Моцарта.

ДВЕ ПРАВДЫ ОБ ЭТОЙ ВОЙНЕ

Люди приехали сюда не только из соседних сел и Северной Осетии, но даже из-за океана. 14-летняя Аманда Кокоева прилетела из США. В августе прошлого года она стала известна на весь мир после того, как в прямом эфире американского телеканала «Фокс Ньюс» попыталась сказать правду о войне в Южной Осетии.

- Про нашу войну в США очень мало знали, - вспоминает Аманда. - Они считали, что Россия начала войну против Грузии. Я объясняла знакомым, что это не так. Вот и на телевидении попыталась. Я в тот момент сидела в студии в Сан-Франциско, а ведущий был в Нью-Йорке. Но мне дали всего 30 секунд, я попыталась успеть сказать, что войну начала не Россия. Но ведущий начал меня перебивать. Тогда моя тетя сказала, что российские солдаты фактически нас спасли. И тогда он тут же нас отключил от эфира. Им неинтересна правда, они без нашей правды имели мнение. Даже моим сверстникам в школе под Сан-Франциско неинтересно знать про нашу войну. Они только подойдут, скажут: «Я тебя по телевизору видел». А о чем я говорила и что пыталась донести - не помнят.

- Освещение тех событий в зарубежных СМИ было действительно ужасным, - признался нам американский журналист Джо Местос.

Фрилансер из Флориды живет в Джаве. Здесь он несколько лет назад женился и во время прошлогодней войны был живым свидетелем происходящего.

- Я же прекрасно видел, что войну начала Грузия, - возмущается Джо. - Да, иностранному журналисту сюда попасть сложно. Но можно. Они просто не хотели знать правду. И стыдятся в этом признаться.

ГОРОД ПРОСТРЕЛЕННЫХ ДВЕРЕЙ

Сам Цхинвал за этот год совсем не изменился, лишь людей на улицах стало больше. Появилась молодежь, осетинские девушки, наряженные как на выпускной бал, степенно прогуливались группами по три-четыре, крепко сцепившись друг с другом. Иногда можно встретить матерей с колясками, а все лавочки в центре Цхинвала, как до войны, бесповоротно оккупировали цхинвальские старики в солидных шляпах. Машины продолжали ездить, как и в войну, - очень быстро, метаясь из стороны в сторону. Только теперь они уворачивались не от пуль и осколков, а от колоссальных ям, трещин, промоин и открытых канализационных люков. На перекрестках опять появились светофоры, современные, с таймерами, вот только никто не обращает на них внимания, как и на правила дорожного движения. За истекший год кто-то из ополченцев перекрасил свой трофейный джип в «правильный» кавказский цвет - белый-белый. А кто-то так и ездит с гордостью на грузинской полицейской машине, лишь содрав надписи, исполненные «крючками». Нетронутыми остались и следы зачистки Цхинвала - расстрелянные автоматными очередями в упор железные двери. Сотни дверей... Их не стали ни красить, ни менять, ни заваривать. Нас не покидало ощущение, что цхинвальцы с ужасом ждут ремейка прошлогодних событий. Правда, говорить с нами на эти темы отказывались даже хорошие цхинвальские друзья, деликатно объяснив, что если все время думать об этом, можно просто сойти с ума...

А думать о выживании все равно приходится постоянно. Продукты на рынке после войны подорожали на порядок! Раньше азербайджанские торговцы везли овощи из Грузии. Теперь - из Кабардино-Балкарии. В результате стоивший пять рублей килограмм огурцов сегодня можно купить за 50. Воду в городе дают три часа в день, и небогатые цхинвальцы встают с первым солнышком, чтобы заполнить все имеющиеся емкости. Цхинвальцы побогаче имеют в своем распоряжении полутонные баки из пластика и копят в них воду как великую ценность - не брезгуя даже дождевой. Со светом тоже перебои, дизельный домашний генератор - символ достатка и финансового могущества цхинвальской семьи.

Но что-то постепенно меняется в послевоенном, искалеченном быте. По городу ходит комиссия спецстроя - занимается дефектовкой поврежденных домов. Комиссию мы нашли на самой окраине, в районе под прозвищем «Шанхай», в который упирается улица Героев. «Шанхайские» многоэтажки так и стоят, истерзанные танковыми снарядами и «Градами», - ремонтировать их смысла нет, будут сносить. Хотя жильцы и перекрыли крыши ярко-красной металлической черепицей. Черепица трофейная - ее сняли с грузинского правительственного комплекса в поселке Курта. После предполагаемой победы Саакашвили в этот комплекс сразу же должна была въехать прогрузинская власть Южной Осетии...

ДВА ЦХИНВАЛА: НОВЫЙ И ЗАБЫТЫЙ

Во дворе одного из домов по улице Герцена ревел экскаватор с простреленными стеклами - сгребал в кучу горелые останки довоенной жизни: тазики, куклы, битую посуду. В куче мусора мелькнули настольная лампа и рваный клетчатый плед. В самом доме, отчищенном от ужаса войны, уже кладут штукатурку на древние каменные стены. «Эти стены атомную войну переживут», - невесело пошутил один из рабочих. Мы на секунду перехватили сотрудника комиссии одной из строительных фирм, молодого парня в ярко-красной цыганской рубахе.

- Почему восстановление пострадавших домов началось только спустя год?

- Россия и Южная Осетия долго разрабатывали схему финансирования, - рассказал нам Сослан Бекоев. - Отсекались, откровенно говоря, мафиозные структуры, которые пытались нажиться на бюджетных средствах. В итоге деньги строителям начали поступать лишь две недели назад. Работать начали сразу. Мы, к примеру, некоторые квартиры начинаем восстанавливать за свой счет, не дожидаясь, пока придут деньги из Москвы. Главное - сегодня мы уверены, что они придут.

Впрочем, часть больших денег сюда начала поступать еще в прошлом году. На бумаге благотворительный проект мэрии Москвы смотрелся очень амбициозно. И еще девять месяцев назад в республике мало кто верил, что под бывшим грузинским анклавом Тамарашени может появиться новый жилой район Цхинвала. В первые дни войны по российским военным колоннам отсюда бил грузинский спецназ, расквартированный в селе. Теперь же на его базе расположился строительный штаб микрорайона Московский.

Несколько десятков двухэтажных коттеджей сияют свежей краской. Из белых блоков возводятся трехэтажки. Как нас заверили в администрации города, жить здесь будут обычные цхинвальцы, потерявшие в прошлом году свое жилье. Один коттедж площадью 200 квадратных метров - на одну семью. Тут же достраиваются детский сад и школа - огромное здание на 600 учеников возвышается над микрорайоном.

- Я такие школы даже в Москве никогда не строил, - признается гендиректор фирмы-подрядчика Александр Кузьмин, ведя нас по коридорам. - Вот здесь столовая будет, тут кухня - вся техника современная, дорогая. Смотрите, сплошная нержавейка! В актовом зале можно концерты устраивать.

Просторные светлые классы, широкие коридоры... 400 строителей не прекращают работу даже ночью - 31 августа сюда должен приехать Юрий Лужков, а уже на следующий день пройдет первая торжественная линейка.

- Успеем, - заверяет нас Александр Кузьмин. - Вы бы через неделю пришли, совсем другой вид уже был бы.

- А мне что больным говорить? Приходите после 1 сентября? - не разделяет оптимизма главврач цхинвальской горбольницы Нодар Кокоев. - Я понимаю, детям нужны школы, но и врачам необходимы условия.

Мы бродим по огромной территории республиканской больницы. В августе прошлого года один из авторов этих строк жил в старом корпусе. Спал на окровавленном матрасе, завернувшись в штору, измазанную штукатуркой. Тут все было в белой пыли - больница стоит на пригорке и ее раз за разом накрывали «Градами». Хвостовики от реактивных снарядов встречались на каждом шагу. Но больница работала - кадры, снятые в подвале старого корпуса, видели все - там в дни войны располагался полевой госпиталь, и каждый закоулок сырого подземелья был пропитан болью и страданиями. Прошел год, но жуткий корпус так и стоит с выбитыми стеклами.

- Оборудование с Питера поставили - половина не работает. На ремонт здания денег нет. У меня на всю больницу - три работающих туалета. А стационар вечно переполненный. Сейчас хоть надежда появилась, как нового премьер-министра Южной Осетии неделю назад назначили из России. Он к нам заезжал уже. Ко мне за этот год впервые пришел чиновник. Сам! И провел в больнице целый час! Выслушал, сказал: будем работать.

ВОЖАКИ И БАРАНЫ

Очевидно, что все проблемы молодого независимого государства одним махом не решатся. Еще долго будут зиять раны Цхинвала пустыми глазницами окон. Еще не скоро отстроится заново цепочка сожженных грузинских сел: Курта, Тамарашени, Эргнети... Мимо проехать невозможно - через эти села от границы с Россией в Цхинвал идет основная дорога. До войны попасть в Цхинвал из России можно было только по объездной дороге. Теперь ездят через бывшие анклавы. Выжженные, безглазые коробки домов помечены надписями «Занято» и внизу - осетинская фамилия. Мы помним лежащие на улицах этих деревень трупы мародеров (видимо, мародеры и оставили те надписи «Занято», но с мародерами югоосетинские власти решили жестко бороться вплоть до расстрелов на месте - по законам военного времени), вздувшиеся туши коров, горящие трактора и вываленный домашний скарб. Эти села были сожжены во время августовских боев. Отсюда грузинские войска и ополченцы обстреливали позиции российских войск и Цхинвал, и эти села осетины не пожалели. Грузины сюда вряд ли вернутся - некуда. Да и нет уже даже предмета спора. Сложно, почти невозможно судить тех, кто поставил точку в этой войне, длившейся с 1992 года. И кажется, грузин с осетинами уже не помирить никогда.

Но если в одном из сожженных сел свернуть на неприметную каменистую дорогу и начать подниматься в горы, через восемь километров, сразу за монастырем XII века, можно обнаружить странную деревню Тыр. В ней как жили, так и живут сотни лет бок о бок грузины, осетины и несколько русских семей - около 200 человек. Война обошла эту деревню стороной.

- Снаряды через нас летали, ни один здесь не упал! - смеется грузинка Нелли, к которой мы приехали в гости.

Нас кормят на веранде старинного дома, и мы не знаем толком, что делать - любоваться на фантастические виды горной долины или брать ложку. Потому что кормят так, будто хотят, чтобы мы из-за этого стола не встали.

Нелли рассказывает про прошлую жизнь:

- В первую войну, как случалось обострение, вся деревня по ночам разбегалась. Грузины бежали в соседнюю грузинскую деревню, осетины - в осетинскую. Один мой отец никуда не ходил. Сидел на этой веранде с ружьем и смеялся: куда вы от самих себя бежите?

Спустя 17 лет нашей собеседнице совсем не до смеха. Вся ее родня в Гори, все ее друзья - здесь. Граница после августовских событий закрыта наглухо. Лишь пару недель назад ей удалось поговорить с братом через шлагбаум КПП. И она не одна в такой ситуации: не поехать на похороны матери или отца - для этих мест обыденная трагедия последнего года.

Мы не удержались, конечно, от жестокого, провокационного вопроса:

- Нелли, когда грузинская армия наступала на Цхинвал, вы за кого были?

Ответ мы получили на удивление простой:

- Я за свою землю была, за Цхинвал, в котором прожила всю жизнь, за всех своих друзей-осетин, за свое село была - никто уже не помнит, когда здесь появились мои предки.

- Вы думаете о будущем? Что будет дальше? Как все это разрешится?

Нелли ответила нам, тщательно подбирая слова:

- Понимаете, люди - они хорошие, добрые, светлые. По отдельности или перед Богом. Но эти же люди, они как бараны, ходят не сами по себе, а за вожаками. От вожаков все зависит, не от нас.