Михаил Сергеевич сожалеет лишь о том, что перестройка унесла жизнь его жены.
Фото: РИА Новости
Встреча эта, на которую пришло около двух тысяч человек, еще раз показала, что Михаил Сергеевич по-прежнему вызывает в обществе большой диапазон чувств - от любви до ярости. «Меня тут посадить обещали!» - пошутил Горбачев, направляясь к столу с микрофоном...
- На эту книгу я решился под давлением жизни: умерла Раиса. А до этого она собиралась. Это было время, когда нервы наши уже были потрепаны сильно. Я часто заставал супругу на веранде, когда возвращался с работы. Вокруг - газеты, где вовсю склоняли Горбачева. Она читала и страшно переживала. Я видел, что жена просто угасает. А что делать, никто не знал. Я тогда сказал: «Если хватит сил, то было бы хорошо, чтобы ты написала книгу». Когда она умерла, мы разбирали ее хозяйство, там оказалось 23 книжечки с набросками и заглавный лист, на котором красными чернилами написано: «О чем болит сердце». Когда ее не стало, я решил: «Надо больше сказать о ней, ибо я мало о ней говорил».
- Как долго вы ее писали?
- Пять лет ушло. Года 2 - 3 я ходил с книжечками в кармане. И, вспоминая, хоть два слова, но записывал. Потом начал диктовать. Потому что я свое написанное уже и сам не разбираю. А все, кто читает мои рукописи, - совсем. Я тут вспоминаю Кирова. В романе «Коммунисты» он помощников отчитывал за медлительность, они - ему: «Мы не можем никак разобраться, Сергей Миронович». «Ну вот. За что вы зарплату получаете? Дайте сюда». Читал-читал и расхохотался. Сам не понял, что писал.
По-моему, книжка получилась. В ней много личных вещей. Но… сам себя с утра не похвалишь - ходишь как дурак весь день, да?
- Хочется вам пожелать, чтобы эта книга вышла десятым изданием и вы бы сами ее представляли.
- Я понял, о чем вы. Я начал хворать: за 5 лет сделали 4 крупные операции. А до семидесяти чувствовал себя отлично. Последние полтора года пролежал и в больнице, и дома. Учился ходить заново. И вот на днях съездил на две недели по старому маршруту. Решил, если выдержу, то, значит, буду продолжать работать. Насколько хватит сил. Ибо если брошу, то 90-летия мне не видать! Вот такая психология моя. То есть это уже человек обнаглел! Но я приглашаю всех моих друзей на мое 90-летие!
- А будет ли продолжение книги?
- Будет. Эта заканчивается моим руководством страной, а потом начинается жизнь после империи. И вот там много всякого можно рассказать. Хотя я старею. Со второго этажа пошел что-то взять. Пришел на первый - и не знаю, зачем пришел!
- В мае 85-го года подписан был указ о принятии сухого закона. Каковы его результаты?
- Сегодня понимают хорошо, что надо бороться с этим. А тогда нам трудно было уговорить. Я не знаю, как сдался Брежнев. Громыко рассказывал об одном разговоре с ним: «Слушай, Леонид, ну что-то надо делать. Это же беда. Семьи страдают, предприятия от алкоголя. Это жутко все». Брежнев минут 10 молчал, потом вдруг: «Знаешь, Андрей, а, по-моему, русский человек без этого не может».
И все же этот человек согласился на то, чтобы пойти на разработку программы! Ею все генсеки занимались. Но лучше все-таки Горбачеву пришить одному за то, что он продолжил.
Я с самого начала думал, что из этого ничего не получится. И я, и Рыжков, и Лигачев, большинство членов Политбюро высказалось: «Нет. Сухому закону - нет».
И началось то, что мы не предусмотрели. Самовары пошли варить. Помните, анекдот тут же появился, что партия предлагает сократить аппарат? Дед там говорит: «Аппарат сократить, а змеевик удлинить». Ничего не получилось из этого - все через колено. Поэтому через 3 года решили прекратить.
Но если вы найдете те материалы, то увидите, что это нормальные решения, которые надо было внедрять.
- Как вы считаете, имеет ли смысл провести какой-то открытый разбор ваших действий в бытность Президентом СССР? Последствия-то были глобальные...
- С парнем, который за 30 лет даже в этом не разобрался, нет смысла вести диалог (это намек на Илюхина, некогда открывшего уголовное дело против Горбачева. - Прим. ред.). Это бесполезный человек. Потерянный. Спасибо. Садись. И ты такой же.
- Михаил Сергеевич, о чем вы жалеете?
- Очень жалею, что такой удар в семье мы получили от перестроечного дела. Ушла из жизни Раиса, хотя могла жить. Жалею, что не удалось до конца довести перестройку, идеи ее. Но уже нет хода назад.
- Какая политическая модель была бы адекватна сегодняшнему времени?
- А это смотря какое общество мы стремимся построить. Трудно сказать. Обама как-то спросил меня: «Помогите. Посоветуйте, что делать в Америке? Все хуже и хуже у нас дела». Я говорю: «Послушайте, давать советы Америке - это что-то не то. До сих пор Америка всему миру давала советы. Но, чтобы вы не считали, что я трус, скажу вот что. Мне думается, что Америке нужна своя перестройка».
И тут из зала снова раздались крики: «Посадить вас хочется, да. И посадим!»
- Что хочется? Скажи мне! - отреагировал Горбачев. - Я думаю, у нас энергии много, и у тебя, и у меня. Но надо приложение искать другое.
Читайте также: Глава из книги Михаила Горбачева «Наедине с собой» - Студенческая свадьба