Николай Цискаридзе: «После того как я перестал танцевать, стал счастливым человеком»

Николай Цискаридзе: «После того как я перестал танцевать, стал счастливым человеком»

Фото: Павел МАРТИНЧИК

- Я на всю жизнь запомнил свой первый визит в Минск - в 2004-м, - поделился Цискаридзе с «Комсомолкой». - Как правило, зрителей и артистов разделяет оркестровая яма, а в зале Дворца Республики ее не было. Поэтому то, что произошло после концерта, меня поразило: люди вдруг хлынули на сцену в Минске, и охранники были бессильны перед такой толпой. На дворе стояла весна и кроме традиционных роз я получил неимоверное количество полевых цветов. В один момент мне стало даже стыдно перед коллегами, которые были вынуждены со стороны наблюдать, как меня заваливают букетами.

«Я проработал в зоопарке 20 лет!»

- Я ненавижу Новый год! Я его не перевариваю, потому что мне подфартило родиться 31 декабря, и все мои приятели радуются не моему дню, а другому празднику. В детстве, конечно, было здорово: к нам приходили друзья и соседи, для которых на табуретке я громко декламировал стихи - уже тогда артистическое во мне выпирало!

Фото: Павел МАРТИНЧИК

- Что заказывали Деду Морозу?

- Когда все нормальные дети просили у Мороза машинки и куклы, я умолял родителей сводить меня на «Щелкунчика» в Большой театр или в зоопарк. Но мама объясняла: для того чтобы каждый день туда ходить, нужно много денег. Тогда я загадал новогоднее желание: хочу быть директором зоопарка, чтобы каждый день бесплатно смотреть на животных. Теперь понимаю, что мечта сбылась: я проработал в зоопарке 20 лет!

- А артисты балета позволяют себе в новогоднюю ночь оливье? Или все-таки диета?

- Артисты балета едят всё! На самом деле мы потребляем пищи раза в три больше, чем другие люди, потому что наша профессия - одна из самых тяжелых. Если бы я вышел выступать на голодный желудок, просто не смог бы двигаться. Конечно, есть ограничения, но они не такие строгие, как их представляют.

«Когда мне тяжело, я ищу подушку»

- Для вас год был непростым: уход из Большого, «кислотный» скандал - вы были одним из подозреваемых в деле о нападении на балетмейстера Большого театра Сергея Филина…

- Ко всем этим событиям я отношусь абсолютно спокойно! Да, я столкнулся с предательством, разочаровался во многих людях, но я не первый и не последний, кому выпала такая участь. Нужно учиться жить с этим, иначе можно сойти с ума. Когда мне тяжело, я не названиваю друзьям, не пью успокаивающих пилюль, а ищу подушку. Говорят, когда у человека совесть чистая, он спит хорошо. А у меня сон отменный!

- А к уходу из театра, которому вы отдали большую часть жизни, также спокойно относитесь?

- Я не могу оттуда уйти, точно так же, как это не могут сделать Шаляпин, Плисецкая, Васильев, Вишневская, потому что мы и есть Большой театр! Когда летел в Минск, прочел такую хорошую фразу авторства Георгия Милляра: «Не страшно постареть, а страшно устареть». Предложение покинуть пост дало мне возможность вовремя остановиться.

- Меньше двух месяцев назад вы стали ректором Академии русского балета. Не скучаете по преподавательской деятельности, по танцам?

- Моя должность предусматривает, что я должен приходить на репетиции к ученикам, поэтому преподавания мне хватает. А по танцам не скучаю совсем! Полжизни я просыпался с одной единственной мыслью: «Надо скорее бежать к станку!» После того как перестал танцевать, я стал очень счастливым человеком.

- Что можете сказать о белорусском балете?

- До недавнего времени я не знал ни одного артиста балета из Беларуси. А буквально вчера в Мариинском театре состоялась премьера классической постановки балета Чайковского «Щелкунчик» в исполнении учащихся Вагановки. Главную партию принца танцевал мальчик из Минска - Виталий Мелишко, очень способный парень! Надеюсь, вскоре мир о нем узнает, и белорусы будут им гордиться.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

О чем говорил Цискаридзе со зрителями

О носе и травмах

- Почему у меня такой большой нос? Были ли у меня травмы? - зачитал одну из записок из зала артист. - Меня никогда не били, только в спектаклях. Есть у меня постановка, где в одной из сцен мы боремся с партнером на шашках. Как-то у него выпали контактные линзы, и он начал размахивать холодным оружием, случайно ранил меня. В финальной сцене по сценарию я умираю. Начал падать, смотрю: руки все в крови, брызги летят во все стороны. Несколько минут я должен был лежать, поверженный. И за это время вокруг меня образовалась такая красная лужа, что все артисты были в шоке, перепугались.

О методах преподавания

- Когда я сам был школьником, строгость к нам была неимоверная. Легче было отчислиться за неуспеваемость по общим предметам - математике или русском, нежели за классический танец. Считали, что, если ты дурак, танцевать ты не должен. Я всегда этого придерживался и заявил о своей позиции сразу же, как переступил порог академии. Сказал ученикам: «Простите, но буду приходить на экзамены и спрашивать все, что мне взбредет в голову. И пока не ответите - оценки не получите».

О новом назначении

- Это непросто, когда ты отвечаешь и за качество образования, и за дырявую крышу. Но между тем это большая радость - работать в сфере, где ты являешься профессионалом. Я чувствую, что ученики меня уважают. Правда, когда я читаю о себе в газетах, появляются совсем другие чувства, думаю: «Какой же это гадкий человек! Нет, это не человек - чудовище!»