Куртка мечты. Гость программы: основатель компании Northwestfur Игорь Фролов

В гостях у бизнесмена Дмитрия Потапенко (справа) и Александра Зюзяева (слева) основатель компании Northwestfur Игорь Фролов.

Фото: Дмитрий ПОТАПЕНКО

Зюзяев:

- Добрый день! В студии наш постоянный соведущий, предприниматель Дмитрий Потапенко и корреспондент «Комсомольской правды» Александр Зюзяев.

Потапенко:

- Всем привет!

Зюзяев:

- Как запустить производство в России. Разумеется, мы говорим не об экономике в целом, а о небольшом производстве, фабрике. У нас в гостях основатель компании по пошиву курток «Northwestfur» Игорь Фролов.

Фролов:

- Здравствуйте!

Потапенко:

- Игорь, разговор всегда идет о том, что Китай убил всю швейную промышленность. Но ты какой-то бизнес создал. Какой объем у тебя бизнеса? Сколько и чего ты делаешь? Какие куртки ты шьешь? Для пенсии или для детей?

Фролов:

- Или для богатых.

Потапенко:

- Или с бриллиантами.

Фролов:

- Я так скажу. Я шью куртки для себя.

Потапенко:

- Это нагло, надо сказать. Сколько же ты шьешь курток для себя ежегодно?

Фролов:

- Немного, на самом деле.

Потапенко:

- Тысячу, две?

Фролов:

- Сейчас нет, меньше тысячи.

В прошлом сезоне было около 400. Но проблема была в том, что мы размещали заказы на сторонних фабриках, сами разрабатывали. И там просто затягивали пошивы. Мы могли бы больше продать. Это, кстати, была главная причина, почему мы переехали в Великий Новгород, чтобы было свое производство.

Зюзяев:

- Из Петербурга.

Фролов:

- Да. Потому что у нас было очень маленькое производство в Санкт-Петербурге. Фактически мы делали образцы, лекала. И размещали на сторонних фабриках. Там была другая проблема. Они набирали заказов много, а у нас сезон. Зимой наши куртки востребованы. Летом они никому не нужны.

Потапенко:

- Летнего у тебя, по сути дела, ассортимента пока…

Фролов:

- Сейчас уже есть. Мы начинаем парки делать летние. Но в то время были только зимние куртки. И у нас тогда был магазин, мы открыли в Санкт-Петербурге. И он стоял пустой, потому что мы привозили, все продавалось. Доходило до того, это было смешно, но факт, у нас была тетрадка. Люди приходили и, допустим, понравилась куртка. Нет размера или цвета. Записывались в тетрадку, мы привозили, отзванивались.

Потапенко:

- Это нормальная схема, только если бы это была не тетрадка, а сайток какой-нибудь. Хотя бы.

Фролов:

- Когда дело шло именно о магазине. У нас есть интернет-магазин. Мы через него тоже продавали. Но изначально я занимался мехом. Оптом мелким торговал, брал у зверохозяйства и делал, продавал тем, кто шубы шил, шапки шили. И среди моих клиентов были те, кто занимался куртками. Я делал опушки в основном, воротники. И я в то время видел, что перспективы у меха нет.

Зюзяев:

- Почему?

Фролов:

- Молодежь, у которой есть деньги, новое поколение, у них нет в приоритете купить шубу, квартиру, дачу.

Зюзяев:

- Шапку ондатровую.

Потапенко:

- Да, шапку ондатровую – это прикольно.

Фролов:

- А те люди, для которых это мечта была, они становятся уже неплатежеспособными. Выходят на пенсию и там уже другие…

Если посмотреть на молодежь, сейчас другие тенденции. Меха не в теме уже. С другой стороны, я смотрел на тех людей, которые занимаются куртками, я видел их проблемы. Они ко мне приходили: сделай мне самую дешевую опушку. Я говорил, что она страшно будет выглядеть.

Потапенко:

- Это будет кошка крашеная.

Фролов:

- Да. Они говорят, нет, там лишь бы в цену попасть. С другой стороны, я видел такую ситуацию, когда приходила женщина, у нее куртка на вид стоит тысячи три, недорогая. И вот эта опушка страшная. И она говорит: сделайте мне хорошего писца. Я говорю: у меня есть писец за пять тысяч рублей. Я вам могу из него вырезать, сделать опушку хорошую, н о я должен вам целиком продать.

Потапенко:

- Пять тысяч плюс еще работа.

Фролов:

- Да. Она платила эти деньги. И у нее получалось, что опушка чуть не в два раза дороже, чем сама куртка. И я задумался: почему бы нет? Сразу делать куртки с хорошей опушкой. И тогда я сделал упор на женские куртки. Сделал простой классический дизайн красивой опушки. И они хорошо продавались. Причем, был момент, как я понял… Потому что я продавал куртку, а через какое-то время этот покупатель покупал две-три еще своим родственникам, друзьям. Я потом смотрел статистику. Очень много покупало из Москвы. Видать, здесь напряженка с куртками. Удивительно.

Но я столкнулся с другой проблемой, что это были куртки массового направления. Самая большая проблема – это реклама. Донести информацию о своих куртках для большого количества людей – это очень дорого. Не говоря о том, чтобы продвигать бренд.

Тогда я задумался над тем, чтобы сузить свою аудиторию и я через соцсети смотрел за разными людьми, которые путешествуют много. Я увидел для себя интересный момент, что для них даже одежда – это не просто вещь, это часть экипировки. Часть из оборудования. И они на этом не экономят. Но при этом какие-то качественные вещи стоят очень дорого.

Потапенко:

- По-моему, есть такой бренд «Северный Полюс».

Фролов:

- И в основном хорошие бренды – это иностранные. И тогда я подумал, можно ли сделать за вменяемую цену хорошую куртку. И я исходил не из цены, а из материала. И я связался с этими людьми. Они тогда задумали экспедицию к Баренцеву морю. Один автомобильный бренд дал им машины, телефонный смартфоны. И я говорю, что могу дать вам куртки. Почему нет, говорят они? И мы разработали модель, которая у нас сейчас известна, как экстрим-винтер, за месяц фактически. Но мы исходили из материалов. Я сначала с ними проконсультировался, что они хотя видеть. Они сразу сказали, пуха быть не должно.

Зюзяев:

- Почему?

Фролов:

- В нашем климате пуховик не подходит, потому что у нас сырые зимы. И он прекращается в комок. И не греет. Там, где минус шестьдесят, сухой мороз, там синтетическим утеплителям делать нечего. Там пух в первую очередь.

Потапенко:

- Если твою ассортиментную линейку разделить, большая часть профессиональные куртки? Потому что то, что ты рассказал, это про экстрим. Но деньги-то ты зарабатываешь явно не на экстриме?

Фролов:

- А вот тут интересный момент. Я, когда после всех этих проверок, увидел, что куртки, действительно, хорошие. И я решил предложить их для массового рынка. И они оказались очень востребованными. В принципе, это было прогнозируемо, потому что у нас люди стоят в пробках на машинах, у которых 200-300 лошадиных сил. У нас люди любят покупать вещь с запасом. У меня есть куртки попроще, которые мы разрабатывали для города. И приходит человек, я спрашиваю: как вы собираетесь эксплуатировать куртку? Он говорит, я вот машина – дом… Купите вот эту вот! Она подешевле, но она предназначена, чтобы в машине… Нет, говорит, я возьму вот эту вот.

Зюзяев:

- Побогаче.

Фролов:

- Там все, там капюшон, который под каску, под шапку. И вы точно этим не будете пользоваться, но… На случай всемирного похолодания. И у нас сейчас есть та же куртка, которая профессиональная, двух вариантов: навороченная, когда все. И в гражданском варианте. Тот же самый фасон, но, допустим, утеплитель потоньше, потому что тот, что ставится в профессиональную куртку, нет смысла при наших температурах.

Потапенко:

- Разница в цене какая?

Фролов:

- Максимальная цена у нас 17 тысяч, а 13 – гражданская версия. Хотя внешне они одинаковы практически.

Зюзяев:

- Это розничная цена?

Фролов:

- Розничная.

Потапенко:

- У тебя объем 400 курток. Сколько у тебя сейчас человек работает? Как давно? И что это за люди?

Фролов:

- Самый больной вопрос для производства – это кадры. 99,9 процентов успеха куртки. У нас дорогие материалы, брак – серьезные убытки. И сейчас методом проб и ошибок я набрал костяк. У нас фактически работает три швеи и технолог. Три швеи – это те люди, которые хорошо знают эти куртки, вся технология отработана. На случай, если у нас появляется большой заказ, мы добираем под заказ людей. И делаем объем. Сейчас у нас только со швейных машинок примерно штук 15, 230 квадратов у нас помещение большое. И все с запасом. В любой момент мы можем расшиться.

Потапенко:

- Запас-то тяжелый. Ложится на себестоимость. Аренда, стоимость машинок и всего остального.

Фролов:

- На данный момент я готов это все нести, потому что вижу…

Потапенко:

- Про что прогнозируешь? Запас-то излишний.

Фролов:

- На данный момент ситуация такая, что мы отшиваем меньше, чем можем продать.

Потапенко:

- С чем связано?

Фролов:

- Это проблема производства. Это не делается все так быстро, как хочется.

Потапенко:

- Если у тебя машинок достаточно, у тебя только, по сути, рук не хватает.

Фролов:

- Да, но эти руки должны быть профессиональные. Просто какие попало руки – это испорченные… Я уже с этим сталкивался. Партия, допустим, выходит. И ты ее просто не выкинешь, раздашь, но это тоже убыток.

Потапенко:

- То есть, профессиональных швей у нас нет?

Фролов:

- У нас их очень мало. Те швеи, которые у меня работают сейчас, это люди, которые еще не на пенсии, но скоро. Молодежь… Я надеюсь, что где-то есть еще такие люди, которые ответственно подходят к работе, но я в ужасе думаю, когда вот эти люди, которые привыкли работать хорошо, когда они выйдут на пенсию, что дальше делать?

Прокопенко:

- Переносить в Китай, как и все.

Фролов:

- Моя бизнес-модель не позволяет это сделать, скажем так. У меня вся фишка в том, что это российское производство.

Потапенко:

- Российским оно может остаться. Оно условно российское, у тебя корейский…

Фролов:

- У меня российский. Мы нашли утеплитель российского производства, правда, у них материал и станки импортные.

Потапенко:

- Куда ни кинь, поскреби российское – найдешь голландское.

Приведу пример. Я неплохо знаю Ксению Рясову. Это «Фин Флаер». Она женщина, не лезущая за словом в карман, а поскольку это у них потоковое производство, сколько раз я с ней разговаривал, они все размещаются в Китае не по причине непатриотичности, а по причине того, что китайская швея более усидчивая. У нас швей молодых нет.

Зюзяев:

- Подозреваю, что там просто больше конкуренции.

Потапенко:

- Да. Там больше люди голодают за место. И поэтому… А у нас на простую работу!.. Когда ты упомянул, я сразу вспомнил еще одного коллегу, партнера. Они шьют просто одежду. И я вспоминаю их состав швей зрительно, то он тоже далек от молодости, скажем так. И вариантов, судя по всему, нет у вас. В Китай вас выдавит именно кадровый голод, а не иной.

Фролов:

- Вполне возможно, но я не знаю, как другие бизнесы, мой сейчас фактически живет сегодняшним днем. И я даже не знаю, можно ли его вообще назвать бизнесом, потому что больше на хобби похоже.

Потапенко:

- Но очень дорогостоящее.

Фролов:

- Да. Просто в моем случае я хочу сделать хороший качественный продукт. Это первичное. Если бы я хотел просто заработать денег, я бы нашел другие способы это сделать. И да, есть постоянные трудности, но потихоньку. То, что мы делаем, люди покупают. И я получаю хорошие отзывы. Для меня сейчас этого достаточно.

Потапенко:

- А переезд из Питера в Великий? Как он тебе дался?

Фролов:

- Трудно.

Потапенко:

- Я так понимаю, что ты не только перенес производство, но и сам переехал. Почему ты сделал этот перенос?

Фролов:

- Я вырос в маленьком городке. И жизнь в большом городе меня немножко напрягала. И когда появилась возможность перебраться в небольшой город, я этим воспользовался.

Зюзяев:

- Условия в плане бизнеса изменились для тебя?

Фролов:

- Трудно сказать, на той же аренде я экономлю. По сути, то же самое. Я не продаю фактически свой товар в Великом Новгороде. И мне все равно, где я нахожусь.

Потапенко:

- Глядя на тебя, мне очень захотелось вас с муромскими ребятами из «Отли» объединить, потому что у них одежда повседневная и деловая, а у тебя куртки. И у них все в подвале, как и у всех. Стоит куча машинок. Объединить. И вы будете, что называется, продавать полный ассортимент.

Фролов:

- Кроме производства есть вещи, которые напрямую с производством не связаны, но они влияют на бизнес. Это экономическая ситуация. И я умудрился в этом году быть клиентом судостроительного банка.

Потапенко:

- Ты шел последовательно!

Фролов:

- Мои друзья сейчас говорят, что когда ты откроешь в новом банке счет…

Потапенко:

- И там ты попал, как я понимаю.

Фролов:

- В судостроительном чуть побольше была ситуация, но там я сильно напугался, скажем так. У меня был большой заказ. И я успел купить материалы и все необходимое. И тогда все это случилось. И я на минуту подумал, что было бы чуть раньше, я бы должен был бы должен людям деньги, а ничего бы сделать не смог. И когда случай в последнем банке, то здесь у меня была стратегия. Я не держал много денег на счету. И, в принципе, нет много на счету, потому что сразу все расходится.

Потапенко:

- Я сразу говорю всеми предпринимателям: каждый вечер у вас должно быть на расчетном счету ноль. Куда хотите, разгоняйте, но на расчетном счету ни в одном банке не должно быть!

Зюзяев:

- Куда разгонять?

Потапенко:

- На любые депозиты, в любые активы, кроме денег на счету. Причем, желательно не в своем банке делать. И выгонять на биржевые операции, но на счету ничего не должно быть.

Сколько вложили? И когда собираетесь вернуть?

Фролов:

- Насчет вернуть, трудно сказать. Но посчитать точно тяжело, сколько я вложил. Это такой постоянный процесс.

Потапенко:

- Суммарно ты же подбивал.

Фролов:

- Речь идет о нескольких миллионах.

Потапенко:

- И когда заветное слово «прибыль» появится?

Фролов:

- Она неуловимая вещь, эта прибыль. Инфляция. Все заработанные деньги идут в работу. И как сказать? Прибыль это или не прибыль? Пока просто нет свободных денег, потому что когда ты делаешь что-то и видишь, что еще нужно в десять раз больше сделать, появляются лишние деньги и покупаешь больше материала, потому что в данной ситуации вопрос в том, что неделю позже купил, и это уже дороже.

Конечно, у меня была немного другая стратегия.

Потапенко:

- Что хотелось-то?

Фролов:

- Я сначала сделал продукт, отработал технологию с поставщиками, с производством. И у меня была мысль найти инвестора, прийти не просто с идеей, а есть уже работающий бизнес. Просто в небольших масштабах. И получить деньги для того, чтобы его масштабировать и сделать больше. Сейчас это невозможно.

Потапенко:

- Почему?

Зюзяев:

- Искать пробовали?

Фролов:

- Пробовал закидывать удочки, но… Может, я не там искал, но на данный момент не нашел инвесторов.

Потапенко:

- Инвестору нужна прибыль, а четкий финансовый план должен понимать, как вернуть деньги. А если сам не понимаешь, какой тут инвестор?

Фролов:

- Я-то понимаю. И у меня все расписано.

Потапенко:

- Сколько вложено? У нас сидят люди по ту сторону, уши греют. И говорят, что я вот хочу шить труселя, например. Он хочет понять, сколько вложить, каков объем рынка и через сколько он себе вернет. И где каналы сбыта, как рекламироваться?

Зюзяев:

- Не обязательно, говоря о вашем бизнесе. А в целом. Сколько нужно денег, чтобы запустить производство?

Фролов:

- Производство можно купить. Три машинки, пару рулонов материала и вложиться в полмиллиона, условно говоря. Вопрос в том, в каком это будет масштабе. Может работать три швеи, ты шьешь наволочки. И вполне себе зарабатывать на хлеб пятьдесят тысяч после всех вычетов. И это достаточно распространенное явление у нас. Я знаю таких, кто звезд с неба не хватает, но работают потихоньку и все.

Зюзяев:

- Как ни странно, в Питере достаточно много таких компаний, которые в последнее время получили развитие.

Фролов:

- Да. Здесь просто у кого сколько денег, тот столько и…

Потапенко:

- Получается, ты с рынка сбыта уехал. Ты уехал в рынок производства, ты приехал в Великий Новгород, не сильно отъехав, но рынок сбыта тот же: Питер, Москва.

Фролов:

- У меня так и так покупали в основном через интернет-магазин. Поэтому мне разницы нет, откуда отправлять. Я не заметил… Даже Питер и Москва не самые большие покупатели. Очень много в Сибирь уходит. Владивосток, Иркутск, Красноярск. Им все равно, откуда я отправляю.

Потапенко:

- Они получают по предоплате или по отсрочке платежей?

Фролов:

- Нет. У меня есть наложенный платеж. И предоплата. Есть небольшое количество оптовых покупателей, но они покупают немного, чтобы разбавить свои те же китайские куртки. Если приходят люди и у них есть запросы, они хотят посерьезней, для этих целей есть несколько моих курток.

Зюзяев:

- Спрос из-за границы есть?

Фролов:

- Спрос есть. И сейчас на эту тему ведем разговоры. Но сейчас что-то предметно сказать мне трудно, но сейчас у меня оптовая цена очень конкурентная, если говорить в евро. И все возможно.

Зюзяев:

- А покупали вообще?

Потапенко:

- Буржуины проклятые.

Фролов:

- Да. Но у меня в соцсетях есть люди, которые занимаются какими-то видами спорта, те же собачьи упряжки. Рекламы у меня за границей нет. Просто по знакомству, сарафанное радио. Управляли в Финляндию, допустим. Но у меня сейчас нет задачи выходить глобально на заграничные рынки. Я не потяну сейчас. Но почему нет? Конечно, странно, что мы потребляем много импортного, а сами мало что производим. Мы на 140 миллионов покупаем одежды и каждую зиму холодно. Можно себе представить, сколько мы покупаем одежды.

Потапенко:

- У нас не такое платежеспособное население. 23 миллиона за чертой бедности. Им бы ватничек. А у тебя курточка за 17 штук.

Фролов:

- У меня есть куртки за 4 с половиной тысячи.

Потапенко:

- Все равно до фигища. При средней зарплате восемь с полтом.

Фролов:

- Вопрос немного в другом.

Потапенко:

- Потому они Китай-то и носят поганый за полторашку, что одеться хочется, а денег нет.

Фролов:

- Ну…

Потапенко:

- Он и покупает за 30 долларов. Понятно, там на стриженом зайце или на синтепоне. И сваливается. Хоть какое-то тепло.

Фролов:

- По-разному, конечно. С другой стороны, такая экономия: купив хорошую куртку, можно ее несколько лет носить. Когда я сам куртки покупал, когда не занимался куртками, я много раз попадал на такое, что она рвется через несколько месяцев. И вернуть это невозможно. И ты приходишь к выводу, что лучше пойти в хороший магазин, купить хорошую куртку и если с ней что-то случится, на нее есть гарантия и ты можешь ее вернуть.

Потапенко:

- Понятно, что это зависит от доходов населения.

Фролов:

- В принципе, я просто могу судить по людям, что меня окружают. Среди моих друзей нет миллионеров. Обычные люди. И они не сильно экономят на одежду. Смотрят, из чего она сделана. Есть много людей, готовых заплатить хорошие деньги за хорошую вещь.

Зюзяев:

- В последнее время вы начали производить летние, легкие куртки. На них спрос есть?

Фролов:

- Есть спрос.

Потапенко:

- И что за модели?

Фролов:

- Это классические парки. Вообще у меня с фасонами…

Потапенко:

- Ты шьешь на себя. Это понятно.

Фролов:

- По фасонам я не стал мудрить. Просто взял классические вещи. Они всегда в моде, на них всегда есть спрос.

Потапенко:

- Еще «аляску» надо начать шить и все.

Фролов:

- Она и есть парка. В России «аляска» называется. Они шьются из хлопка, из полиэстра с хлопком. Это классическая вещь.

Потапенко:

- «Аляска» как была, так и осталась. Она, правда, должна быть зеленой с оранжевым подбоем. И с мехушечкой. Кстати, их не шьют. Несколько раз видел «аляски», которые шьют как строительную одежду, но они почему-то черные. Она должна быть зеленая.

Зюзяев:

- Классика жанра.

Фролов:

- Если о цветах, я пробовал разные цвета. Но самый покупаемый цвет – это темно-синий. На втором месте черный. А вот эти куртки, которые профешнал, а мы шьем только в красном цвете, потому что это запрос людей, потому что основные покупатели говорят, что мы где-то, если что случится, чтобы нас издалека было видно.

Зюзяев:

- Наше время вышло! Спасибо!