«Сильва» с антрактом на воздушную тревогу

Исаак Романович Штокбант, Ветеран Великой Отечественной войны, подполковник запаса.

Мы расскажем о людях, судьбу которых определили 872 дня блокады, ставшие нравственным и жизненным ориентиром.

Мы хотели бы, чтобы вы, читатели, поддержали наше начинание и рассказали газете о своих близких, поделились семейными воспоминаниями и преданиями. Общими усилиями мы пополним летопись народного подвига и мужества.

ГРАФ С ПРОТИВОГАЗОМ

Театральная жизнь в городе не останавливалась, несмотря на обстрелы.

Исаак Романович Штокбант точно не помнит, когда твердо решил стать артистом. Лет пять, наверное, ему было. А когда повзрослел, театр стал его настоящей страстью.

Шла война. 16-летний паренек вступил в отряд противовоздушной обороны. Во время налетов бойцы ПВО лезли на крышу и должны были следить, не упадет ли зажигалка. Зажигалки падали редко. Зато тяжелые бомбы рвались то тут, то там. Прячась за печными трубами, будто они могли всерьез защитить, юноша успокаивал себя: вот закончится бомбежка - и он побежит в театр.

Его дом стоял на Невском, а рядом, на площади Искусств, - Театр музыкальной комедии. С началом налета представление останавливалось. На сцену выходил артист Анатолий Королькевич. На его лице уже не было улыбки, а поверх фрака через плечо висела противогазная сумка. Он серьезным тоном произносил: «Граждане! Воздушная тревога! Прошу всех спуститься в бомбоубежище».

Исаак знал один секрет: после незапланированного антракта на воздушный налет билеты уже не спрашивали, и можно было зайцем пробраться в зал.

Артистка Габриэлянц перед выходом на сцену.

Давали «Марицу» с Зинаидой Габриэльянц, «Сильву» с Лидией Колесниковой. Холод стоял жуткий, зрители сидели в тулупах, шубах.

А на сцене - королева чардаша в воздушном платье. Повернулась в танце, а под шелковой юбкой мелькнули валенки. Поистине «частица черта есть у каждого из нас…».

САНКИ С ЭНЦИКЛОПЕДИЕЙ В ПРИДАЧУ

Блокадный быт - холод и голод. Чтобы экономить тепло, семьи объединялись. В квартиру Штокбантов съехались родственники со всего Ленинграда.

У репродуктора на углу Малой Садовой и Невского часто собирались ленинградцы.

Мизерные нормы на хлеб не спасали от голода. Что можно было поменять на продукты, с тем без сожаления расставались. Вместе с двоюродным братом Леней Исаак погрузил на санки старую энциклопедию и повез на толкучку. Покупатель нашелся, только непонятно, что его привлекло больше, - то ли книги, то ли санки, которые он тоже забрал. На вырученные деньги мальчишки ничего путного купить не смогли - приобрели пакетик каких-то зернышек. По дороге домой все их и съели.

Первым от голода умер дедушка. Ему было всего 58... Штокбант до сих пор считает, что в преждевременной кончине деда есть и его вина. Мама старалась отдавать детям все, что удалось добыть…

Люди умирали. Завернутые в простыни трупы не было сил везти на кладбище. Их оставляли у подъезда. Потом тела забирали специальные команды.

Несмотря на кошмар блокады, паники в городе не было. Страх не может давить все время. Ленинградцы были твердо уверены, что рано или поздно все закончится.

Очень поддерживало радио, которое работало в каждой квартире. 9 августа 1942 года все прильнули к «тарелкам»: из филармонии шла трансляция Симфонии № 7 Шостаковича. И музыка вселяла радость, напоминала ленинградцам, что они живы.

Ни у кого из жителей не возникало даже мысли, что фашисты могут когда-нибудь войти в город.

Памятный знак ленинградскому радио.

ЗАПРЕЩЕННЫЙ КАЛЬМАН

Из Ленинграда 18-летнего Штокбанта призвали на фронт. Но в действующую армию доходяг-ленинградцев определяли не сразу - откармливали.

А на фронте вновь появилось чувство страха. Младший лейтенант Штокбант командовал взводом. Приходилось поднимать солдат в атаку. И тогда, чтобы заглушить страх, он орал во все горло «Ура!». Странное дело - помогало.

Победу встретили в городе Мюрццушлаге. Ни за что бы не запомнилось это мудреное название, если бы не радостное событие.

Но война все не заканчивалась. Поступил приказ наступать в Венгрию, где еще шли бои.

Зато в Будапеште советских солдат встречали как освободителей - с цветами и слезами искренней радости.

Здесь произошел странный случай. К Штокбанту подошел человек в рваной одежде - ходячий скелет, а не человек…

- Господин офицер, вы еврей? - спросил странный человек.

Штокбант смутился, раньше никогда никто не задавал ему такой вопрос.

- Могли бы вы пойти со мной? - человек, казалось, умолял.

Солдаты отговаривали: - Командир, ни за что не ходи! Мало ли что может быть…

Но Исаак пошел. Во дворе собралась группка людей-теней. Кто из них женщина? Кто мужчина? Сколько им лет? Они окружили советского офицера, целовали ему руки, осторожно трогали его лицо. И о чем-то молились.

Штокбант рассказал о странном случае своим товарищам.

- Так, может, у них секта, - предположил весельчак-абхазец Мирон Запшица.

- Ты случайно не помнишь, сколько их было - десять-одиннадцать? Может, им одного не хватало для ровного счета?

Что тогда наши солдаты, только поднявшие головы из окопов, знали о холокосте? О том, что многомиллионный народ, потерявший веру в человечество, должен был избавиться от страха, заново научиться жить…

На Балатоне взвод разместился в каком-то доме. Штокбант тут же зафиксировал: хозяйка одна и красива. А его солдаты, как майские коты, начали вокруг нее наворачивать круги. Ситуация приобретала нехороший поворот. Лейтенант тут же затолкал барышню в одну из комнат, а своим грозно сказал: «Чтобы ни-ни!» Сам у двери поставил кровать и всю ночь, как цербер, охранял покой неизвестной венгерки.

Утром узнал, что ночевали в доме Франчески Гааль. Звезда кино до войны много снималась в Германии, но когда к власти пришли фашисты, с ней, еврейкой, разорвали контакт. И у себя на родине, в Венгрии, она скрывалась от нацистов… Вспомнилась «Сильва», которая так поддерживала и объединяла ленинградцев. Оказалось, в оккупированной фашистами Европе оперетты еврея Кальмана были запрещены.

Несмотря на войну, Европа выглядела вполне благополучной, уютной. Но недоставало в ней чего-то, что спасало в годы блокады: человечности, единства, доброты…

И СНОВА ТЕАТР

После победы Исаак Романович надеялся осуществить мечту юности - стать актером. Но прошло еще 17 лет, прежде чем майор Штокбант получил отставку. Он тут же поспешил в Ленинградский театральный институт.

- А вы, товарищ офицер, кого привели - сына или дочку? - спросили в приемной комиссии. -

Я сам пришел поступать! Хочу стать актером.

- Э, батенька! У нас на актеров принимают до 24. В лучшем случае можете поступить на режиссерский.

Так офицер, ветеран войны, кавалер боевых наград с мальчишками и девчонками начал учиться новой профессии.

Сегодня народного артиста России, основателя театра «Буфф», режиссера, выдающего педагога, воспитавшего многих звезд театра и кино, знают по всей стране. Поклонники творчества Штокбанта отмечают, что все его спектакли дарят свет и добро. В них нет обреченности и безнадежной пустоты.

Какой зигзаг приготовила ему судьба! Но через блокаду, окопы, Мюрццушлаг Штокбант все-таки пришел в театр.

Цели люди определяют себе сами и достигают их, если по-настоящему к ним стремятся.

.

Если у вас есть интересная ин­формация для проекта, свяжитесь с нами: 197136, Гатчинская ули­ца, 35А, тел. 8 (812) 458-90-68, spb-info@phkp.ru