«Всех увезли на Пискаревку...»: Блокадники и ветераны поклонились погибшим родным на Пискаревском кладбище

В безымянных братских могилах Пискаревского похоронено около полумиллиона человек.

Фото: Олег ЗОЛОТО

СПАСЛО ЧУДО

Пока в центре города, пережившего блокаду, гремели военная техника и военные песни, многие ленинградцы предпочли параду визит на Пискаревское мемориальное кладбище. Здесь, в безымянных братских могилах под гранитными плитами «1941», «1942», «1943» и «1944», похоронено около полумиллиона человек.

Блокадники и ветераны подолгу стояли у «Матери-Родины» и изредка утирали глаза.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Поклониться тем, кто мужественно старался выжить, пришли целыми семьями. Многие приехали на кладбище с портретами своих героев, чтобы потом сразу отправиться на шествие «Бессмертного полка».

Детки вручают цветы незнакомым бабушкам с орденами и медалями на груди.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Детки вручают цветы незнакомым бабушкам с орденами и медалями на груди. Среди них и блокадница Валентина Артамонова (в девичестве Черепенникова), которая пришла на Пискаревку с дочерью. Когда началась война, Валентине Игнатьевне было девять лет. С нею в Ленинграде оставались мама, братья и сестры. Эвакуировали только в 1943-ем. По счастливому проведению, вся семья пережила и блокаду, и войну.

Валентина Игнатьевна едва не погибла от голода.

Фото: Олег ЗОЛОТО

– У меня было сильное истощение, последняя стадия. Спасло чудо, – рассказывает Валентина Игнатьевна. – Тетя работала медсестрой, помогала продуктами. Мы жили на Васильевском. Только весна, только травка появится – ходили собирали ее. Варили похлебку из лебеды, что находили на Смоленском кладбище. Теперь как вспомню – мурашки по телу...

ПАРТИЗАНСКАЯ МЕТКА

Людмила Николаевна Федотова приехала на Пискаревское с внучкой Ольгой. Обе бывают здесь каждый год.

– У меня здесь две двоюродные сестры похоронены в 1942 году – Надя и Валя, им было пять и семь лет, – рассказывает Людмила Николаевна. – Моя семья жила на Псковщине, а вот тетя была ленинградкой. В 1942-ом ее подобрали на улице, дома оставались муж и двое детей. Когда тетя вернулась из больницы, ни детей, ни мужа не было. Соседка сказала, что их увезли на Пискаревское...

Почтить память ленинградцев приходили семьями.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Предки Федотовой жили в Ленинграде, но в 1917-ом семья переехала на Псковщину. Причиной стало то, что дед Людмилы Николаевны потерял зрение. Случилось это, когда белогвардеец ударил его шашкой.

– Отец ушел на фронт, в деревне остались мы с мамой и тремя братьями, – вспоминает Людмила Николаева. – Когда пришли немцы, кто-то сказал, что отец коммунист. Наш дом сожгли (из всей деревни спалили только два). Потом кто-то сказал, что и семьи коммунистов сжигать будут. Мы знали, что соседнюю деревню сожгли полностью, вместе с народом. Поэтому бежали в партизанский отряд.

11-летней девочкой Людмила Николаевна больше года служила в партизанском отряде.

Фото: Олег ЗОЛОТО

С партизанами Федотова, 11-летняя девочка, и ее семья пробыли больше года. Жили в землянках, питались тем, что раздобудут.

– Нас с братом партизаны отправляли узнавать, в какой деревне немцы, – продолжает ветеран. – Враги были повсюду, но мы ходили спокойно: на детей они внимания не обращали. Однажды брат нарвался на мину. Погиб... В меня попал осколок, вот сюда (показывает шрам на щеке. – Прим. ред.), какая-то деревенская бабушка выходила.

На гранитных плитах оставили то, чего так не хватало лежащим под ними.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Однажды кто-то сообщил врагу, где стоят партизаны. Скрывались в лесах. В лесах и в бегах даже пришлось рожать беременной жене начальника партизанского отряда.

Когда оккупанты ушли, семья Людмилы Николаевны вернулась в родную деревню. Товарищи-партизаны вырыли им землянку, ведь жить было негде. Отец пришел с фронта с двумя ранениями и без глаза. Оставаться в дереве, где их выдали, он не захотел – и чета перебралась под Ленинград.

Многие приехалис портретами своих героев, чтобы потом сразу отправиться на шествие «Бессмертного полка».

Фото: Олег ЗОЛОТО

– Ой, ребятки, прожить такую жизнь – не знаю, как это возможно, – вздыхает партизанка. – Я уже всех похоронила. Остались дочка, внучка да правнук. Благодаря им и живу.

ЧЕМОДАН И ДВА «ЧЕМОДАНЧИКА»

Лежит ли кто-то из родных на Пискаревском, Нэлли Александровне неизвестно. Ее семья жила в Минске, в Ленинграде было много родственников. Но к «Матери-Родине» привело 9 Мая ее не это.

– Мой папа пропал без вести подо Ржевом в марте 1943 года, – рассказывает Нэлли Александровна. – Я пыталась найти его могилу, обращалась в архивы, в Подольск – не нашла. Много лет хожу сюда и на холм 1943 года кладу гвоздики. Ведь земля у нас одна.

Нэлли Александровна до сих пор не знает, где похоронен ее отец.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Александр Федорович Прусаков служил в авиации в Бобруйске. Накануне Великой Отечественной семья переехала в Минск. Уже на второй день войны он ушел на фронт. Нэлли Александровне было четыре года.

Дети читали у мемориала стихи и оставляли свои рисунки.

Фото: Олег ЗОЛОТО

– Мама, я и младшая сестра эвакуировались в первые же дни, – рассказывает женщина. – Ехали на грузовике до Смоленска, там был распределительный пункт. Оттуда – в Удмуртию: под Ижевском жил и работал врачом мамин родной брат. Он в это время был на японском фронте, но его жена, хоть у них самих были дети, выделила нам комнатку. Мама говорила, что эвакуировалась с чемоданом и двумя живыми «чемоданчиками» – мною и двухлетней сестрой.

Для пришедших организовали целую мемориальную акцию.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Дома у Нэлли Александровны бережно хранится чехол – выцветший, местами истлевший. В этом чехле был тот чемодан, что в эвакуацию несла ее мама.

ПРИШЛА ПОКЛОНИТЬСЯ

София Шаганова потеряла отца за 20 дней до войны: Николай Григорьевич, который на благо большой семьи трудился на стройке, сгорел от рака. Его супруга Вера осталась в Ленинграде одна с тремя детьми.

Старший брат восьмилетней Софии ушел на фронт. В блокадном кольце она осталась со старшей сестрой (ей было 12) и матерью. 19 марта 1942-го мама попала на Пискаревское: голод.... Девочки оказались в детском доме.

Когда началась война, Софии Николаевне было восемь.

Фото: Олег ЗОЛОТО

– У меня была дистрофия. Пролежала в Педиатрическом институте неделю, когда нас срочно стали собирать в эвакуацию, – вспоминает София Николаевна. – Это был апрель 1942-го. Открытая пятитоннка, мы все сидим в кузове и закрываемся кто матрасом, кто чем: холод, ветер, машина старается идти на большой скорости, ведь лед подтаивает, есть промоины. Но руки уже не держали и у больших, не то что у маленьких: матрас свалился. Шофер остановился и стал кричать, выяснять, что случилось. А мы все ему хором: «Ничего! Матрас! Матрас!».

Поклонившись «Матери-Родине», петербуржцы подходили к «своим» братским могилам.

Фото: Олег ЗОЛОТО

До берега добрались благополучно. Детский дом эвакуировали на Кавказ, в Майкоп. Но спустя несколько месяцев – снова эвакуация: немец двинулся на город.

После войны девочек разыскал и забрал старший брат, который воевал в Мурманске и был контужен.

– Мама лежит вон в той могиле, – вздыхает София Николаевна. – Пришла просто поклониться.

Потомки павших в войну обещают приходить на Пискаревку, пока горит Вечный огонь.

Фото: Олег ЗОЛОТО

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Передвижная звонница и ретро-кабриолеты: Чем удивил Парад Победы 9 мая 2019 года в Санкт-Петербурге

В Санкт-Петербурге завершилось одно из самых ярких и масштабных событий весны - парад эмоций, посвященный Победе в Великой Отечественной войне. На Дворцовую площадь, под стены Эрмитажа и Генерального штаба, вышли больше сотни боевых машин и четыре с половиной тысячи солдат, а в небо над Северной столицей поднялись больше двадцати вертолетов и самолетов (подробности)