Баба Валя создала в заброшенной прикамской деревушке приют для тех, кто никому не нужен

Баба Валя, Светка и Лидия Александровна.

Фото: Марина СИЗОВА

- Тормози, милок! - баба Валя подъезжает к нам на пластиковом корыте, привязанном к самодельному снегоходу, за рулем которого один из приютских мужиков. - Дороги у нас худые, магазина нет, но мы не жалуемся, крутимся, - пенсионерка приветливо улыбается и приглашает в покосившийся от времени домишко. Таких в деревне Афонино Коми округа (это 300 км от Перми) - шесть, все их выкупила 68-летняя Валентина Овчинникова за несколько лет (каждый 35 - 50 тысяч), чтобы содержать приют.

Баба Валя разъезжает по своей резиденции на снегоходе.

Фото: Марина СИЗОВА

МУЖ ПОСТАВИЛ УЛЬТИМАТУМ

- Эх, а ведь раньше моя родина процветала, - вздыхает пенсионерка. - И медпункт в Афонино был, и магазины, детсад, колхоз «Рассвет», где отец был председателем… А потом угасла. И я уехала в другое село, там до пенсии проработала учителем химии и биологии.

Жила Валентина как все, вырастила четверых детей, а как разлетелись они по своим углам, тоска взяла, и она забрала из детского дома двух сирот - пятилетнего Мишу и трехлетнюю Алену. Их мать лишили родительских прав, отец сидел в тюрьме. Но муж приемышей не принял, выкатил ультиматум: либо я, либо чужие дети. И Валентина выбрала сирот. Перебралась с ними в родное Афонино, отремонтировала родительский дом. А через год, когда отца Алены и Миши из тюрьмы выпустили, - приняла и его. Поселила в соседний дом - Валя к нему ребят не пускала, пока не вылечила самого от туберкулеза.

56-летний Николай - отец приемных детей - теперь верный ее помощник. Рассказывает: он в Афгане отслужил, выжил, вернулся оттуда с медалью «За Отвагу» и туберкулезом, работал вначале в одном из колхозов Коми округа трактористом, затем слесарем на пермском заводе.

- В первый раз на зону попал, когда 18-летний пасынок-наркоман пырнул меня ножом, я в ответ этим же ножом - его. Оба остались живы. Я отсидел 5,5 лет. Вышел из тюрьмы, женился снова. Появился вначале Мишка, а потом родились девочка (Аленка) и мальчик. Двойняшки. Возвращаюсь как-то с работы - а пьяная жена титькой задавила насмерть мальца. За то, что ее избил - попал в тюрьму во второй раз, тоже дали больше пяти лет.

Николай - отец приемных детей Валентины, в Афгане отслужил, выжил, вернулся оттуда с медалью «За Отвагу» и туберкулезом, работал вначале в одном из колхозов Коми округа трактористом, затем слесарем на пермском заводе.

Фото: Марина СИЗОВА

- Потом узнала, что одна молодая мамочка-сирота оказалась в беде, ей из роддома с младенцем некуда идти, их привезла, - дальше вспоминает баба Валя. - Так и начался мой приют. Вначале я назвала его «Закатом» в противовес отцовскому «Рассвету». Разруха же, когда мы заняли деревню, была. А вскоре я переименовала его в «Рассвет»! И за 10 лет, как мы здесь живем, в нашей деревне не то что огни не погашены, а новые зажигаются! И сколько новых рассветов еще впереди!

Приют в Афонино Валентина назвала в память о своем отце - "Рассвет" имени Павла Ильича.

Фото: Марина СИЗОВА

«КОРОЛЕВА МАФИИ»

Сегодня в приюте уже 40 человек. Контингент, конечно, еще тот: бомжи, старики, калеки, сироты, бывшие зеки - последних половина. Живут по 6 - 7 человек в доме.

Один выделили для приемных детей, они уже совсем большие: 16-летняя Алена учится на модельера, 18-летний Миша - на дорожника.

Второй дом - женский, третий и четвертый - мужские, пятый - карантинный (здесь размещают вновь прибывших - обмороженных, туберкулезных, вшивых, отмывают, лечат), шестой - для тяжелобольных (которые совсем не ходят).

61-летнюю Зою, бывшую спортсменку, нашли в полуразваленном доме, двери взломали, мусора по колено, хозяйка в углу спиралью на мерзлом полу свернулась - не разогнуть, одеревенела вся. Замотали ее в тулуп - и с собой.

Фото: Марина СИЗОВА

В каждом доме есть старший, которого назначает Валентина Павловна. За порядок - чтобы все были накормлены, напоены, в чистой одежде - с него спрос. Он распределяет, кто дрова носит, кто печку топит и баню.

- Не справится - разжалую, - чеканит Валентина. Со всеми у нее разговор строгий, жалеть нельзя.

Вот, например, 60-летний Леха, который чалил по тюрьмам и лагерям 37 лет - за воровство и убийство двух человек. Он почти глухой, мало слышит. Рассказывает:

- Одного по пьянке зарезал, еще Вальку, подругу, убил под Новый год - гуляли, праздновали. Нету ее уже лет 15. Вообще никого нету, все умерли.

- А ты у Бога прощения проси, - поучает Валентина.

- А что, простит? – переспрашивает.

Валентину упросила взять Леху его мама. Она, слепая, умирая, сильно убивалась по сыну и взяла слово с бабы Вали, что как придет срок ее Лешеньке выходить из соликамской колонии, возьмет та его в Афонино, как и ее саму раньше приютила.

- Когда мы его забрали из колонии, он заявил: «Работать не буду - я не привык», - рассказывает баба Валя. - Я ему: «Ты почти 40 лет на зоне отдыхал, а сейчас - работай!» Он мне: «Убью». Я ему: «Не хочешь работать, … куда хочешь!» А иначе как с ними еще? Пропадешь!

Не случайно бабу Валю еще кличут и королевой мафии - она кого милует, а кому - крепкое словцо, за которым в карман не лезет, и пинок под зад. Чаще все же называют по-другому: «пермская мать Тереза» или «МЧС быстрого реагирования».

Леха, кстати, две недели где-то шастал, а потом опомнился - обратно попросился.

- И теперь работает за двоих, - смеется Валентина. - А я его первый вторник каждого месяца как министра в райцентр вожу - в полицию отмечаться.

Леха сейчас за двоих работает.

Фото: Марина СИЗОВА

Армянин Грант живет в приюте около трех лет. Тоже зека бывший, сидел, говорит, за воровство.

- Семь - восемь лет - какая разница! Я ж никого не убивал, - эмоционально размахивает руками Грант. - Соседи голодали, я им носил продукты, которые воровал из магазина, и еще платьице унес прямо с вешалкой.

Под кроватью у него наготове сумка и мешок - он в любой момент готов покинуть приют. Очень хочет, говорит, повидать брата в Осетии.

Но у Гранта - советский паспорт и он - не выездной. А еще ему не выдают пенсию. Он же не гражданин. Его по документам вообще нет.

- Я - кавказский пленник! - размахивает армянин тростью. - Я почти всю жизнь прожил в России. Почему я не ее гражданин? Помогите, пожалуйста, получить мне новый паспорт.

Валентина Павловна уже и за него все пороги пообивала - но без результата пока.

Армянин Грант считает себя кавказским пленником в коми-пермяцких лесах.

Фото: Марина СИЗОВА

ТРИ ДОБРЫХ ДЕЛА В ДЕНЬ

- Светка… - встретившись на деревенской улочке, по-мужски руку жмет деваха, ростиком с метр 20 с шапкой. - А тебя как зовут? Мар-р-рина?

Светка улыбается широко, показывая нижние неровные зубы, подернутые кариесом, в одной руке - сигарета, другой в кармане шарит - пытаясь нащупать что-то.

- Мар-р-рина, Мар-р-рина, - Светке явно нравится перекатывать букву «р», выговорить которую у нее не особо получается. Протягивает ладошку: - Хочешь семки?

Потом делает затяжку глубокую, блаженно выдыхая дым сигаретный, смачно вылузгивает семечку, выплевывает черную шелуху на иссиня-белый снег, с неприкрытым весельем следит - как далеко она улетит. Снова затяжка, снова - семечки. Ей забавно, она счастлива. Светке - 33 года. Она - инвалид с детства. В приюте два года.

- Сначала ее мать привезли: она давно голодала, жить было негде, как-то поскользнулась, упала, шейку бедра сломала, - рассказывает Валентина Павловна. - Оказалось, что у нее есть дочь, а у нее ума, как у дитя малого, пришлось ее тоже забрать. Светку в их деревне обижали постоянно, она же многого не понимает, придет на дискотеку, а мужики забавляются, заставляют ее догола раздеваться.

Сегодня у Светки большое задание - «выгулять» 78-летнюю Лидию Александровну (ее подводит память, по-этому одну не пускают). Это первое ее доброе дело за день. А по правилам бабы Вали, все постояльцы приюта должны в день сделать таких добрых дела три: ближнему помочь, баню истопить, дрова наколоть, обед сварить.

- Мар-р-рина, а ты когда приедешь снова? - спрашивает Светка на прощанье, широко улыбается, выворачивает карманы пустые и вопросительно в глаза заглядывает: - А ты привезешь мне семечки?

Фото: Анастасия ХОРОШЕВА

Работают здесь все - кто как может.

У 63-летнего Николая нет обеих ног. Он отсидел 12 лет за убийство родственника. Вышел - все от него в отказ. Запил, бомжевал. Как-то зимой уснул пьяный в снегу, отморозил ноги, пришлось их ампутировать. Но даже он старается приносить пользу приюту - старательнее всех пылесосит в доме.

А 56-летний Александр, который уже год в приюте, - развлекает всех разговорами «за жисть». Мужчина - слепой. Из-за пьяной драки остался без правого глаза. Валентина возила его к врачам, но те развели руками - левый тоже не спасти. Из-за пьянки, рассказывает Александр свою историю, развелся с женой, разменяли квартиру на две комнаты, потом нашлись покупатели, которые за его комнату обещали домик в деревне, да надули. Вывезли куда-то под Набережные Челны и выбросили из машины. Все 400 км обратно до Перми прошел пешком.

- Весна была, отойду в лес - из лужи воду попью, щавель ел, - вспоминает Александр.

56-летний Александр уже год в приюте.

Фото: Марина СИЗОВА

Есть в приюте кроме трех добрых дел еще два железных правила.

- Все беды от пьянки, - считает Валентина Павловна, - поэтому у нас сухой закон. Только по праздникам можно по 50 грамм. 18 человек из 40 курят, я установила лимит на одного: 10 сигарет в день. Больше ни-ни, здоровее будут. А тем, кто не курит, - фрукты полагаются.

63-летний Егор, бывший тракторист, в приюте три месяца. Жил до этого бобылем, жена с сыном - давно проживают раздельно. - Устали от его пьянства. Как получит пенсию, налетает с округи вся «мошкара» - тут же все пропивают, а потом он голодает.

Фото: Марина СИЗОВА

Ага, так и поверили: те, кто дружил всю жизнь с бутылкой и не пьют!? Но в день нашего приезда ни одного мужика подшофе мы и правда не встретили. До ближайшей деревни Урманово, где есть шинок, больше трех километров, да и денег на руках у обитателей приюта нет - их пенсию по доверенности выдают Валентине. А продавцам в магазине она строго-настрого запретила давать фунфырики мужикам в долг.

- Если бы не Валентина Павловна… - 35-летний Александр по кличке Маршал на секунду задумался, и по его лицу потекла скупая мужская слеза (он в приюте шестой год, после тюрьмы). - Она меня спасла. У половины контингента здесь нет глаз, рук, ног, мозгов - из-за проклятой пьянки. Меня бог миловал. Я успел опомниться. Здесь я живу, а не существую. И добро приношу.

Александр по кличке Маршал варит суп на весь свой дом, в котором живут шестеро мужиков.

Фото: Марина СИЗОВА

Валентина Павловна вспоминает: как не прижились здесь украинские беженцы.

- Приехали 12 человек. Я к их приезду одолжилась в магазине - фрукты купила (с юга же они приехали, им, наверное, свежие надо), продукты, новые подушки, одеяла. Они здесь пожили - совсем немного. Не нравилось им. Мы приготовим что-нибудь, а они нос воротят и рты кривят. Как-то раз мы гороховую кашу сварили, черный хлеб - на стол, они есть не стали: «Баландой одной кормите!» Тут я заревела. Обидно так стало. Я сама пережила и холод, и голод, знаю цену куску хлеба. Может, они привыкли к другой жизни. И каша вкусная была, и хлеб у нас лучше, чем в городе, без всяких примесей. Сказала я им «счастливого пути».

Идем по деревне - везде таблички, с именами тех людей, кто раньше здесь жил. Так Валентина Овчинникова думает память сохранить о тех людях, что здесь жили.

Фото: Марина СИЗОВА

«НАЗЫВАЮТ МЕНЯ И АФЕРИСТКОЙ»

Некоторые считают Овчинникову аферисткой.

- Так и говорят: обдираешь, мол, своих постояльцев, на пособия их со своей семьей живешь, - признается баба Валя.

Но доходов она не скрывает.

- Да, живем все на пенсии и пособия - мою и их. Из 40 человек у 12 за душой ничего нет, у остальных пенсии небольшие - по 5 - 6 тысяч в среднем. Около 120 тысяч в месяц в целом на приют выходит. Если разделить на всех, три тысячи рублей на человека получится. Разве это много? На такую ораву сколько продуктов нужно. А дни рождения, а праздники! Хозяйство собственное нас выручает, держим 7 коров.

В хозяйстве приюта 7 коров. Говорят: ферма старая колхозная пустует, отремонтируют и стадо целое заведут.

Фото: Марина СИЗОВА

А еще докладывает: нынче на зиму сами собрали и заготовили 7 мешков пистиков (коми-пермяки готовят различные блюда из молодого хвоща), 100 литров малины, 80 литров черной смородины, грибов - не счесть. А огурцы, помидоры, морковку, картошку сами выращивают.

32-летнюю Машу пять лет назад привезли с севера Коми округа - Гайнского района. Нашли в заброшенной деревушке. Маша училась в коррекционной школе - отставала от сверстников в развитии, сирота.

Фото: Марина СИЗОВА

Да и люди помогают: несут бэушные диваны, кровати, холодильники, телевизоры, стиральные порошки, одежду, обувь… И деньги жертвуют.

Но и кредиты брать приходится. Сейчас, например, купили в соседнем Урманово большой дом за 420 тысяч.

В нем полным ходом ремонт идет, хотят успеть до того, как дорогу развезет, тяжелобольных из Афонино вывезти.

- Нам бы вот дорогу теперь из Афонино до Урманово выправить, а то как весна-осень, мы отрезаны от большого мира совсем (зимой здесь чистят дорогу. - Авт.), - грустит «мать Тереза».

Власти обещали в этом вопросе помочь (энергии через край у бабы Вали - кого хочешь достанет!). Да только «матери Терезе быстрого реагирования» ждать было некогда. Открыла она счет в банке и клич подняла.

- Первым на дорогу прислал свои личные деньги краевой министр транспорта - я к нему на поклон ходила. Тысячу рублей. А я рада. Кто сто рублей давал, кто больше. Бабушка Нюра, она - деревенская, не их нашего приюта, в Афонино тоже живет (в деревне кроме нас еще две пенсионерки и семья с 6-ю детьми живут) целых 500 рублей дала. Шутит: «Будут вывозить меня на кладбище (а оно у нас в соседнем селе), так на хорошей дороге хоть трясти не будет и в какую-нить глубокую колею гроб не уронят». Но это будет дорога не на кладбище, а дорога жизни, - считает баба Валя. - А то ведь случись что - и в распутицу «скорая» к нам не доедет. И до магазина никак. Да и много нас уже, не хватает домов в Афонино, соседнюю деревню в любом случае придется оккупировать.

В приют баба Валя берет постояльцев вместе с их кошками и собаками.

Фото: Марина СИЗОВА

Кстати, поначалу к затее Овчинниковой с приютом чиновники отнеслись осторожно: все с проверками шастали. Сейчас тоже навещают, но больше по праздникам. Смирились, в общем.

- Мне сейчас звонят отовсюду: «Забери, а то помрут», - говорит хозяйка «Рассвета». - Я сразу же, как МЧС, на вызов мчусь. Они же живые люди. А я не могу пройти мимо боли чужой.

Баба Валя - она же пермская "Мать Тереза быстрого реагирования", она же - королева мафии.

Фото: Ирина ДУЛЬЦЕВА

ЗВОНОК В АДМИНИСТРАЦИЮ

Михаил Евсин, глава Юсьвинского района Коми округа:

- Афонинский приют возник стихийно, он нигде не оформлен, не значится в документах. Но люди про него знают и сами звонят, за 10 лет он сильно вырос. Причина еще и в том, что в последнее время домов для престарелых стало меньше: у нас, например, в районе было два, их закрыли. А в те, что еще работают, попасть непросто, процедура оформления очень долгая. А Валентине Павловне позвонили - она сразу приехала. Претензий у нас к ней нет, она молодец. Чтобы изо дня в день ухаживать, кормить, убирать за лежачими, больными, немощными людьми, содержать немалое хозяйство, нужен очень сильный характер, терпение. Что касается дороги, то в этом году мы ее починим, хоть бюджет и непростой, денег найдем.

КАК ПОМОЧЬ

Если вы хотите прийти на выручку приюту «Рассвет», можете перечислить деньги.

Номер счета сберкнижки: 42307810849780073840

Получатель: Овчинникова Валентина Павловна

Банк получателя: Западно-Уральский банк ПАО Сбербанк

БИК: 045773603

к/с 30101810900000000603

ИНН: 7707083893

КПП: 590443001

ПОЧТОВЫЙ АДРЕС:

619176 Пермский край, Юсьвинский район, деревня Афонино.

А КАК У ДРУГИХ?

Владимирская область

12 марта вынесли приговор молодой парочке - 24-летней Cвeтлaне Бapaнюк и 29-летнему Bлaдимиpу Гaшину - организаторам частного нелегального дома для престарелых. Их приют просуществовал недолго - с февраля по август 2015-го. На момент закрытия приюта в нем было 18 человек – пожилые родственники жителей Москвы и Московской области. После смерти одного из постояльцев выяснилось, что организаторы приюта морили стариков голодом. В загородном доме не было ни продуктов, ни лекарств. Деньги руководители приюта от родственников получали исправно, но за постояльцами не следили и не лечили. Организаторов судили, оба после семи месяцев, проведенных в следственном изоляторе, отделались штрафом - каждый по 125 тысяч рублей. Когда приют закрыли, некоторые родственники забрать своих близких отказались.

Москва и Подмосковье

Православный активист москвич Емилиан Сосинский в октябре 2011 года организовал для людей, попавших в кризисную ситуацию в Москве и Московской области - Христианский Дом трудолюбия «Ной», это сеть приютов - 11 домов, в которых живет около 600 человек. Живут на то, что зарабатывают сами. Оплата аренды домов, покупка еды, лекарств и необходимых предметов быта - все это за счет заработка подопечных. И на финансовые пожертвования.

- 60%- трудоспособные мужчины, 40% - инвалиды, женщины с детьми, и старики. В трех филиалах из одиннадцати живут те, кто прокормить себя не в состоянии,- рассказал пермской «Комсомолке» 45-летний Емилиан Сосинский. - Еще два года назад соотношение было другое: тех, кто не мог работать, было 25 процентов. И мы могли прокормить себя. А потом грянул кризис, и сейчас мы рады любым пожертвованиям.