Лучший бизнесмен среди ректоров, лучший ректор среди бизнесменов

Александр Сергеевич Запесоцкий - доктор культурологических наук, с легкостью делающий огромные деньги, автор сотен научных трудов, человек-скандал, любитель прекрасного пола и дорогих авто, гурман, типичный диктатор, друг Собчака и Яковлева в одном флаконе, авантюрист, мечтатель и прагматик с железной хваткой, душа общества, мрачный трудоголик, посетитель элитных казино Лас-Вегаса и известного Клуба грязных эстетов в Питере... Без таких, как он, наша жизнь была бы серой и пресной. Александра Сергеевича Запесоцкого можно ненавидеть, но нельзя не замечать. Поскольку он регулярно творит настоящие чудеса. ...За несколько лет мирно засыпавшая вечным сном Высшая профсоюзная школа превратилась в Гуманитарный университет профсоюзов - преуспевающий концерн с многомиллионными оборотами и раскрученной торговой маркой. Как это произошло - тайна сия есть великая. Знает ли эту тайну сам Запесоцкий? Скорее всего - знает. - Александр Сергеевич! 14 апреля вам исполнилось 49 лет. Назовите, пожалуйста, главное событие прожитого года. - Выход книги о философии образования в издательстве «Наука» и вручение мантий почетного доктора американского и ирландского университетов в Дублине. - Я как-то видел ваш «светлый образ» в музее восковых фигур. Причем в довольно странном окружении - сплошные генсеки и вожди... - Да, культурный контекст никудышный! Могли бы посадить хотя бы между Казановой и Калиостро. - Вы считаете, что это достойная компания для ректора солидного вуза? - Я бы, конечно, хотел в компанию с Ломоносовым. Но восковых копий других ректоров вообще нет. И не случайно. Народ равнодушен к нашим академическим успехам. Вот вы читали хоть одну из моих 240 научных работ? Нет. А труды других ректоров? Тоже нет. Чтобы попасть в музей у человека должна быть какая-то пикантная изюминка! Между прочим, если все ректоры будут почтенными и добродетельными учеными мужами, то скучная получится картина. А я не выношу скуки. По мне, лучше попасть в музей с Казановой. - У вас имидж - веселей некуда! Вы его сами себе придумали? - Да. Это имидж человека, который является холостым, независимым и успешным. - Прекрасно понимаю! Многие бы так хотели... - Холостой ректор может себе позволить гораздо больше, чем ректор, обремененный супружеским долгом. Кроме того, мне всего сорок девять лет и я профессор в очень специфической сфере - шоу-бизнес. Ряд моих книг связан с хиппи, панками, я написал первую в стране диссертацию по дискотекам и сам провел очень много дискотек. В науке это считается включенным наблюдением, педагогическим экспериментом. Так вот, если вы встретите меня в ночном клубе с какой-нибудь юной особой, - знайте: это я провожу научный эксперимент. Наука обязывает меня бывать в ночных клубах, ресторанах, игорных заведениях... - Ура науке! Как при столь интенсивных ночных экспериментах вам удалось создать такого учебного монстра - в хорошем смысле слова, разумеется! Есть великое множество версий, как вы раскрутили университет - криминальных, фантастических, поэтических... - Да-да, я знаю! Успехи нашего университета связаны с использованием золота партии. Или деньги дал Собчак. Или мы живем на деньги ЦРУ... - Есть версии и посерьезней. Например, такая: якобы ваш университет был создан специально под детей авторитетов и полукриминальных крупных чиновников. Чтобы, с одной стороны, эти детки были в своей среде, среди своих, а с другой - чтобы не пошли по стопам отцов... - Это, конечно, страшно интересная версия. Она для меня очень любопытна, потому что я их коллекционирую и раньше такого не слышал... - Я ее только вчера придумал! Кстати сказать, такого количества великолепных норковых шуб, как в вашем университете, не увидишь и на элитной меховой ярмарке! - Вы, конечно, удивитесь, но в университете треть студентов - дети чиновников и менеджеров, свыше 30% выходцев из семей интеллигенции, около пятнадцати процентов детей рабочих - как ни странно! Заметная категория - дети пенсионеров. Это ребята, которые сами себе зарабатывают на все. Конечно, норковые шубы бросаются в глаза. Да что там шубы - у нас есть девушки, которые летом могут запросто одеться на две тысячи долларов - в самую жару, когда вроде шорты и все, даже колготки - уже жарко! Но вообще в университете все стараются одеваться очень аккуратно, в том числе и те, кто отдает за учебу последние деньги. И в этом - определенная наша позиция. Я вот с содроганием прихожу в некоторые университеты: штукатурка с потолка падает, студенты в грязной одежде, рваные джинсы и свитера, немытые, нестриженые... Я считаю, что из немытых, непричесанных университетов может вырасти только немытая, грязная Россия. - Но вы как культуролог знаете лучше меня: в нашей любимой стране быть богатым и здоровым всегда считалось немного стыдно. Чем хуже, тем лучше - вот это по-нашему! - Да-да. Женщина должна любить алкоголика и тащить его на себе домой, когда он, нализавшись в пивной, упал на улице и у него брюки мокрые! Это позорно. Я бы не хотел, чтобы мои дети и внуки жили в стране, которая ходит в лаптях и опивается водкой! - Бог с ней, с водкой! Давайте вернемся к детям новых русских, которые преобладают среди ваших студентов... - Да не преобладают они! Детей из семей новых русских у нас меньше 3%. Зато каждый десятый - золотой медалист. Это на платном-то обучении! - Ну, не числом, так уменьем. Допустим, ребенок собрал урожай двоек, его собираются отчислять. В кабинет ректора приходит папа с «ролексом», «мерседесом» и калашниковым и начинает объяснять, что вы, в натуре, по жизни не правы... - Как-то в начале 90-х ко мне пришел родитель-абхазец. Боевик. Принес в подарок гранату. Я поблагодарил, смахнул подарок в ящик стола, а на следующий день его ребенка отчислил. Если я только создал бы прецедент податливости, тут же бы пропал. Ведь у меня учатся десятки детей прокуроров, судей, работников налоговой инспекции. Я, когда нужно, могу отказать администрации города, администрации района, профсоюзам - то есть своим учредителям, людям, которые принимают меня на работу и поручают мне вуз. Они прекрасно знают, что есть ряд ситуаций, когда обращаться бесполезно, поскольку вопросы решаются невзирая на лица. А если я пойду на поводу у одного крупного чиновника, завтра мне позвонит другой. Или я должен буду пойти на поводу у инвалида, который меня упрекнет: вот, ты этому дал послабление, а почему же моему ребенку не даешь? И что я ему скажу? - Неужели за одиннадцать лет так ни разу не поступились принципами? - Нет. Хотя случаи были тяжелые. Когда я начинал работать ректором, у нас в общежитии за полгода было шестнадцать уголовных дел. Причем какие! Изнасилования, поножовщина, грабежи... Я был вынужден принять очень жесткие меры. Теперь наш вуз - самый безопасный в России. - Между прочим, я справлялся у профессионалов: о вашей службе безопасности действительно говорят хорошо. Однако вас все-таки не уберегли от покушения, которое, очевидно, в начале 90-х помешало вам дойти до ЗакСа. Вы знаете, кто в вас стрелял? - Нет. Тогда шли на выборы люди с огромными деньгами, которые имели очень мощные полубандитские службы безопасности. Но это могли быть и не конкуренты. Возможно, меня просто щупали на прочность. Вы представьте: ведь на территорию университета за время моего ректорства не вошла ни одна криминальная структура. - Тот ворошиловский стрелок промахнулся специально? - Конечно. Такой предупредительный эффектный выстрел! В квартире выше этажом пробило бетонную стену и батарею. Я тогда жил в малогабаритном доме. Я едва расслышал хлопок, потом ко мне хлынула вода... Для соседей сверху вообще была катастрофа, у них там все плавало, даже кресла, двадцать сантиметров воды! - Насколько я помню, вы тогда были с дамой. - Да-да. Когда я ее проводил домой, поднялся к ней, тут же в ее квартире раздался звонок. Незнакомый голос сказал: «Ну, Запесоцкий, ты понял, что нужно реагировать на пожелания граждан, не лезть на выборы?» То есть мне показали, что я полностью под колпаком, что меня отслеживают, что моих друзей знают... Встал вопрос: что мне делать дальше? Я бы, может, и снял свою кандидатуру. Но прикинул, что потом будет происходить. Если ты один раз дал слабину, тебя взяли на испуг - значит, с тобой можно делать все что угодно. Я никогда в подобных ситуациях не отступал - и в этот раз решил, что положение безвыходное и я отступать не могу. - Мне рассказывали о вашей жесткости по отношению к студентам и преподавателям. Якобы вы уволили нескольких заслуженных людей. - Да, жизнь заставила выработать жесткую позицию. Я могу попросить с работы, скажем, кормильца троих детей. - Но, Александр Сергеевич, как же гуманизм, социальная защита и все такое прочее? - А я не понимаю, когда людям позволяют плохо работать исходя из каких-то социальных идей! Это ложное понимание социальной справедливости. Если у человека трудное семейное положение, он тем более должен на свою семью хорошо работать. А если сотрудник хорошо работает, я должен для него выложиться, сделать все, чтобы он был удовлетворен. Если мой друг работает плохо, я его попрошу уйти. Если есть профессор, который имеет громадные заслуги, но потерял профессиональные качества, я его отправлю на заслуженный отдых. Если педагог три раза в год опоздал на лекции по пять минут и говорит, что плохо работает транспорт, я ему отвечаю: вы же могли выехать на час пораньше, поработать на кафедре, в библиотеке, а потом идти на лекцию... Три раза опоздали, и я с вами не работаю - даже если вы гениальны! Если студента нет в аудиториях, я его отчисляю. Если студент на день задержал плату за обучение, я его тоже отчисляю. Он мне говорит: «Ну, Александр Сергеевич, милый, хороший, как же так происходит, я ведь на один день всего опоздал, неужели вы не можете меня простить?» Я отвечаю ему: «Дорогой мой, я был готов принять от тебя деньги когда угодно, плати хоть за пять лет вперед и ни о чем не думай! Почему же ты опоздал на один день? Давай, у нас будет культура деловых отношений: я буду отвечать за то, чтобы у тебя был прекрасный педагог в аудитории, отличная библиотека, итальянская мебель и унитазы, и зеркала, и безопасность, и сервис в быту. Но ты должен отвечать за то, чтобы деньги были вовремя». - Все правильно и очень логично. Однако подозреваю, что такие действия, мягко говоря, не прибавляют вам любви студентов и преподавателей... - А кто вам сказал, что я претендую на любовь? Нам нужно делать дело, причем качественно. Секрет успеха нашего вуза прост: мы кирпичик за кирпичиком, иногда на животе выползая из тяжелых ситуаций, наращиваем качество работы. - Давайте сменим тему. Вы не только спасли когда-то утопающую Высшую школу профсоюзов. Вы еще спасли утопающего и медаль получили, не так ли? - Откуда вы знаете? - К интервью готовился. - Я спас даже двух утопающих! Правда, медаль мне дали только одну, решили, что две - это уже перебор... Я был организатором воднолыжной секции в родном ЛИТМО, и мы, по просьбе руководства, дежурили в районе Петропавловки. Это все было очень мило: молодые люди, девушки в купальниках, лето... И вот как-то все пошли за мороженым, я лежу, загораю - и вдруг слышу крик: «Тонет, тонет!» Короче, к тому моменту, когда я сообразил, что кто-то действительно тонет, ребенок уже ушел на дно. Но поскольку я основательно занимался плаванием в школьные годы, был чемпионом, то мне достать его особого труда не составило. Я тогда под водой мог проплыть метров семьдесят, да и сейчас метров пятьдесят, наверно, проплыву... Мне вручили медаль, а вскоре после этого я спас женщину. Она тонула прямо посреди Невы. Женщина была совершенно необъятных размеров - примерно как тот знаменитый американский авианосец, который после войны зашел в Неву и застрял. Она жутко орала: «Спасите!» - так что было слышно от Эрмитажа до Петропавловки. Я честно поплыл ее спасать. Удержал на плаву, тут подошел катер. Так мы втроем не могли ее на борт вытащить! Она весила, наверное, пудов десять - такая огромная русская женщина, работница одной из фабрик. Потом, когда ее вещи перекладывали в скорую помощь, нашли пару пустых бутылок водки. Тут она открыла красные, мутные глаза и пробормотала: «Я вас всех найду, парни, и всех отблагодарю!» - «Спасибо большое, не надо!» - испуганно сказал я... - Ну и как - нашла? - К счастью, нет. - Я понимаю: дама была не в вашем вкусе. Вы же ни капли не пьете. Зато о ваших разнообразных романах слагаются легенды. А здесь так много красивых девушек. Искушение велико? - Огромное искушение, огромное! Я стараюсь из кабинета выходить пореже. Если выйдешь минут на пятнадцать, потом вернуться в рабочую колею, к бумагам абсолютно невозможно! Хочется тут же кому-нибудь назначить свидание, пригласить поужинать... - Наверное, попадаются и активные молодые особы, которые сами стараются, так сказать, выйти на связь? - И такое тоже бывает. Правда, сейчас реже, чем когда я просто преподавал, читал лекции. Теперь я менее доступен народу. - Чуть ли не полгорода злословит по поводу ваших любовниц. Вас не смущает тотальная зависть, недоброжелательство? - Забавляет. Хотя про полгорода - преувеличение. Если по поводу моих спутниц негодует мужчина - это признание бездарности его личной жизни. Надо не ругать доктора Запесоцкого, а идти за помощью к доктору Щеглову. - А если женщина? - В шейпинг-зал ее, в солярий, к косметологу. Пусть не шипит от зависти к кому-то, а поработает над собой, станет привлекательной хотя бы для своего мужа. Иначе действительно Петербург превратится в город импотентов и страшных, толстых теток-распустех. - Скажите прямо и честно: правда ли, что у вас любовница-студентка? - Правда. Только это раньше было. Мы с ней познакомились в позапрошлом году. Тогда она была школьницей. Помогала, знаете ли, мне дорогу перейти, ну мы и разговорились. А дальше - больше... Она теперь в одном хорошем вузе учится. На социального работника. Но я с ней уже не встречаюсь. У меня теперь роман с ее бабушкой, пенсионеркой. Так случилось. Сердцу не прикажешь... - Скажите честно: безумства ради женщин вам совершать приходилось? - Вопрос, конечно, интересный... В студенческие годы мог забраться по стенке многоэтажного дома без лестницы, чтобы попасть в окно. Это при том, что я страшно боюсь высоты. Но стимулы были мощнее страха. - Все в прошлом? - Не совсем. Глупость не всегда проходит с возрастом. Несколько лет назад 1 сентября десантировался с вертолета на университетский праздник. На одной руке, на тросе, с высоты метров в 70. Хотел произвести впечатление на некую красотку. Напрасно, правда. Но когда я потом заказал этот же трюк профессиональным каскадерам, они запросили $3000. Я понял, что владею, наконец, доходной специальностью. Если что - не пропаду... - А вы не боитесь, что в один прекрасный момент выйдете из кабинета и внезапно влюбитесь по-настоящему в какую-нибудь первокурсницу... И что тогда? - Как это что? Если по-настоящему влюблюсь - женюсь, наверное! Свое холостяцкое состояние я не воспринимаю как подарок судьбы. Я бы предпочел иметь нормальную семью. И мне хорошо известно состояние, когда просто не можешь без любимого человека жить. - Вы, наверняка, могли бы интереснейшую лекцию о ночной жизни города прочитать! - Ну, безусловно! И читаю иногда. - Говорят, что вы также большой любитель дорогих машин и не менее дорогой одежды... Полный джентльменский набор! - Вы знаете, это очень забавно: когда я стал ректором, ездил на уазике с фургончиком и сам рулил. Потом пересел на старую разбитую «Волгу», она дребезжала и рассыпалась на каждом шагу. Потом появилась новая «Волга», потом уже «вольво», «Тойота Ландкрузер», «мерседес». Но это все - служебный транспорт. Своей машины у меня нет. Что же касается одежды... Одеваться со вкусом и одеваться дорого - абсолютно разные вещи! Костюм за семьсот долларов я здесь себе покупать не буду. Лучше где-нибудь в Праге, в дипломатическом магазине, куплю на эти деньги сразу два костюма и еще несколько галстуков... - Вы, кстати, знаете, что в курилках университета ваши костюмы и галстуки обсуждаются с огромным увлечением? - Правда? Ну и хорошо! Конечно, мне всегда хотелось быть нарядно одетым. А сейчас, когда на меня смотрят сотни людей, и подавно хочется! Человек должен быть многогранным: надо и работать хорошо, и одеваться хорошо, и любимую девушку в ресторан сводить! - А зачем вам журналистов злить? Недавно вы, Александр Сергеевич, заявили, что 9 из 10 журналистов - непрофессиональны. Среди нас много мстительных людей. Теперь они вам покажут! - Уже показали. Я критиковал СМИ в Смольном на заседании правительства Санкт-Петербурга. На следующий день журналисты в Интернете на четырех сайтах опубликовали краткие изложения сказанного. В сумме все вместе они написали 2 машинописных страницы. Так там оказалось 18 ошибок - неверных пересказов моих слов, искажений цифр и фактов по подготовке к 300-летию города. Такое впечатление, что теперь в журналисты берут исключительно двоечников. Не умеешь в школе диктант на тройку написать - значит, созрел для журналистики. Ходи себе на пресс-конференции и кушай бутерброды с икрой, потом дурачь читателей. - Кстати, о трехсотлетии города. Что у вас в Фонде произошло? Ходит много разных слухов и версий. - Ну какие там версии? Все просто. Губернатор обратился с важным для города поручением. Я его выполнил. Работа была одобрена и попечительским советом Фонда, и Владимиром Анатольевичем лично. Значит - городу большой плюс. Этого противники губернатора вытерпеть не могли. Воюющий со Смольным телеканал запустил утку, что якобы «Запесоцкий не справился». Ее подхватили все те же «профессионалы» от журналистики. Теперь им всем приходится в судах отдуваться, 4 газеты уже опубликовали извинительные статьи. А в портфеле моих юристов еще примерно 20 исков. Всех лжецов надо ставить на место. И поставим. - А почему вас так Нарусова не любит? - Думаю, как раз наоборот. Хотела бы полюбить, но шансов на то не имеет. Людмила Борисовна с первых курсов госуниверситета получила известность как неутомимая охотница на профессоров. Но есть пределы ее «достижениям...» С другой стороны, сейчас Нарусова - звезда шоу-бизнеса. Что-то вроде Маши Распутиной или женского персонажа из «Лицедеев». А в шоу-бизнесе без скандалов нельзя. Жаль только, что ее проделки оскорбляют (на мой взгляд) память Анатолия Александровича Собчака. - Александр Сергеевич, давайте представим, что вы сами работаете журналистом. Вас вызывает начальство: отправляйся, мол, в ГУП и выкати хороший скандал. Справились бы? - Конечно! - И что это был бы за скандал? - Ну, вроде того, когда ректор Запесоцкий в 1996 году за одну секунду принял решение и отчислил триста студентов, прогулявших 1 сентября... В случае невосстановления этих ребят университетский бюджет потерял бы больше миллиона долларов. Но я знал, что подавляющее большинство останется в университете. - А какое блестящее шоу тогда получилось! Гневные статьи в прессе, шум, пыль, гром, молнии в адрес ректора тире диктатора... Владимир Вольфович бы позавидовал! - Понимаете, я вовсе не сторонник того, чтобы круглосуточно скандалить. Но иногда, один раз в несколько лет, университет может себе позволить пройти через шок, через скандал, чтобы все задумались над тем, что происходит. Надо ли ходить на лекции или можно сачковать? И каким весом потом будет пользоваться диплом? По-моему, или учись как следует, или уходи! - Из тех трехсот изгнанных много осталось? - Практически все! Покаялись, заплатили за восстановление и остались. - И вы заработали за ту историческую секунду... - Ну, кое-что заработали. - Позвольте выразить свое восхищение - блестящая финансовая операция! - Дело абсолютно не в деньгах. Сделать деньги для университета можно гораздо более простыми способами. А я ведь лично разговаривал с отчисленными - собирал полный актовый зал и дважды с ними встречался, семь часов в сумме! Вы представляете, что это такое? - О, боже! Зал из отчисленных! - Да! Зал из отчисленных, я один против трехсот разъяренных людей, которые качали права и обвиняли меня во всех смертных грехах. И я с ними разговаривал до тех пор, пока они не поняли, что я прав. Может быть, человек сорок остались при своем мнении и просто вынуждены были принять мои правила игры. Но остальных ребят я убедил! - Ну, знаете ли, один против трехсот - это уже что-то из былин или героического эпоса... - Да уж, наверное! Пусть поэты обратят на меня внимание. Это вообще мой принцип: надо выходить на драку, а не сидеть в окопах! - Будь у вас герб, что бы вы там написали? - Я бы написал: невозможного нет! - И вы в это верите? - Безусловно! А разве по мне это не заметно? Беседу вел Михаил БОЛОТОВСКИЙ.