Александр Запесоцкий: И быть в оппозиции власти, и сожительствовать с ней неинтеллигентно

В такие времена очень интересно соотнести происходящее с российской традицией, сопоставить с какими-то понятиями, являвшимися фундаментальными для минувших времен.

Ну, скажем: Навальный, Макаревич, «Эхо Москвы» - интеллигенция? Они продолжают дело академика Сахарова или заняты чем-то иным? А вот Соловьев, Киселев – интеллигенты? Министр Ливанов – Луначарский наших дней, а Мединский - новоявленная Крупская? И интеллигентно ли вообще быть министром?

На переломе эпох, в середине 90-х наш университет собрал цвет российской мысли в попытке осмыслить судьбу интеллигенции как общественного феномена. Мы много встречались, спорили: ученые Дмитрий Лихачев, Николай Карлов, Никита Моисеев, Борис Раушенбах, Моисей Каган, Борис Парыгин, Николай Скатов; писатели Даниил Гранин, Вадим Кожинов, Михаил Чулаки. Наверное, не все из этих имен уже памятны современному читателю, в особенности молодежи. Но в то время найти большие авторитеты в этой сфере было невозможно, а в нынешнее – и пытаться не стоит.

В смутные времена многие понятия размываются. И в момент крушения советской власти интеллигентом мог считать себя любой человек с высшим образованием. Или, напротив, не считать категорически.

Участники наших встреч после ярких дискуссий пришли к иному мнению: интеллигент – это образованный человек с обостренным чувством совестливости, обладающий к тому же интеллектуальной независимостью. Образование без совести и независимости дает обществу иной социальный типаж, названный Солженицыным образованцем. Именно образованцы часто льнут к власти и не брезгуют обслуживанием бизнеса даже в его самых аморальных проявлениях. Разумеется, они называют себя интеллигентами. Так они стоят дороже.

Остро спорили по вопросу целесообразности «хождения» интеллигенции во власть. Некоторые полагали такое возможным и даже необходимым: «Нельзя, чтобы власть была неинтеллигентной».

Академик Лихачев отстаивал мнение, что люди, подчиняющиеся в своей деятельности другим людям, системам или партийным требованиям, интеллигентами не являются. Они отказываются от умственной самостоятельности, убивают в себе независимость суждений. Следовательно, строго партийный человек – не интеллигент. Он лишь профессионально работает в области идеологии. Человек, творящий по заказу, по заданию, в духе требований своей политической группы или государства, по его мнению, - «не интеллигент, а наемник».

Идя во власть, интеллигент может сохранять, выражаясь словами Д.С.Лихачева, «общую интеллигентность», проявлять ее в своей деятельности, но функционирует он уже как чиновник, а не как интеллигент.

Характерен в этой связи личный пример профессора Собчака, воспринимавшегося в период перестройки типичным выразителем дум и чаяний ленинградской интеллигенции. Возглавив демократически избранный Ленсовет, в первые же дни он отметил, что «политика – удивительно грязное дело». В том смысле, что нередко приходится выбирать между аморальным и очень аморальным решением того или иного вопроса, поскольку иных решений на практике просто не существует.

Из этого не вытекало, что интеллигент не имеет морального права становиться чиновником или бизнесменом. Это профессиональный выбор человека. Другое дело, что следует понимать цену подобного перехода и в случае его осуществления уже не стоит называть себя интеллигентом. Достаточно быть сочувствующим интеллигенции…

Аналогичным образом дело обстоит и с политической оппозицией. Многие убеждены, что основная функция и обязанность интеллигенции – вечная оппонирование власти, оппозиционность. Записался в оппозицию, кричишь, что против власти, - уже интеллигент. В Петербурге заметная часть ЗакСа строит политические карьеры по этому принципу. Так же ведет себя изрядная часть журналистского люда.

Однако, власть далеко не всегда не права. В громадном большинстве случаев, даже в сложнейшие периоды истории, она стремится действовать на благо государства и оппонировать ей «из принципа», во имя оппозиционности непростительно.

Миссия интеллигенции – оппонировать не власти, а злу, в каком бы обличии оно не выступало. Интеллигент – это просвещенный человек, профессионал в своей области, способный быть нравственным примером поведения в любых, даже самых сложных жизненных обстоятельствах. Интеллигенты ценны в роли образцовых граждан, независимых членов гражданского общества, в силу своего особого авторитета улучшающих деятельность его социальных институтов.

В зависимости от поведения власти они могут как поддерживать ее, так и вступать с нею в конфликт.

Ценность интеллигенции в том, что ее интересы не связаны ни с личной выгодой, ни с интересами классов, каких-либо общественных групп. Она выступает как носитель гражданского и национального самосознания, одно из проявлений способности россиян действовать без подчинения начальству. Ведущий принцип интеллигенции – служение простому народу. Это не следует понимать буквально, как прислуживание, поскольку у нее всегда есть собственный взгляд на общественное благо. Вместе с тем принципиально важно, что интеллигенция всегда была готова жертвовать личным благом ради блага народного, не желая взамен никакой награды, кроме сознания исполненного долга.

Если кому-то мои слова покажутся абстракцией, назову, к примеру, имена Александра Сокурова, Олега Басилашвили, Жореса Алферова, Николая Бурова в Петербурге; Генри Резника, Эльдара Рязанова, Иосифа Кобзона в Москве. Все это – люди разные, по-разному строящие свои отношения с окружающим миром, в том числе – его материальной стороной. Но каждый из них живет категориями нравственности и общественного блага, интересами других людей.

Дмитрий Лихачев дал своей деятельностью яркий и интересный пример взаимоотношений интеллигента и власти. Он заключался во внешне лояльном поведении и концентрации на критике неправильных действий. Проходя иногда «по лезвию бритвы», Дмитрий Сергеевич сумел сделать очень многое для отечественной культуры, помочь многим людям, находившимся в тяжелейших жизненных ситуациях.

Очень интересна в этой связи позиция Даниила Гранина: «У Эккермана в “Разговорах с Гете’’ есть замечательная сцена: идут Гете и Бетховен, беседуют. Навстречу им императорская фамилия. Гете отошел в сторону и поклонился, а Бетховен двинулся наперекор сановной толпе. Поведение Бетховена мне всегда было симпатичнее, но у Гете была своя правда. Он старался что-то сделать и многого добился».

Гранин так характеризует свои взаимоотношения с властью: «С ней приходится считаться, иногда – убеждать и в чем-то поправлять. Это редко дает результаты, но все-таки иногда дает… Я не конфликтный человек, я писатель. Либо надо конфликтовать, превратиться в диссидента, либо писать и работать. Но душа все-таки не может мириться с глупостями, безобразием, гадостями, с враньем, иногда душа возмущается.

В общем-то, проблема личности и власти – это проблема не только интеллигенции, но и всех порядочных людей, не желающих смиряться не с властью, как таковой, а с исходящей от нее несправедливостью.

Так что же нам всем теперь делать в обществе, где многое неблагополучно? – Наверное, то же, что делают наши выдающиеся современники. Выполнять свой гражданский долг в меру возможностей и разумения.