Блокадница: «Мама всю жизнь ждала весточку от отца. Не дождалась…»
Память о блокадном времени до сих пор жива. Фото: пересъемка - Тимур ХАНОВ
– Стою у парадной, на углу Тамбовской и Прилукской. Вечер, тишина. А небо – красное. И все люди куда-то молча бегут. Я маленькая, плачу. Спрашиваю у мимо пробегающей женщины: «Тетенька, что такое?». А она: «Бадаевские склады разбомбили!». Это были склады с продовольствием. Загорелся сахар. И люди сгребали эту землю, пропитанную растаявшим сахаром, чтобы с нею потом чай пить…
Это одно из немногих блокадных воспоминания ленинградки Тамары Михайловны Румянцевой. Когда началась война, ей было всего три с половиной года. Но женщина обратилась в редакцию «Комсомолки» не для того, чтобы поведать о пережитом: с самой войны она пытается выяснить, что случилось с ее отцом.
«ПУЛЕМЕТЧИКОВ УБИВАЛИ ПЕРВЫМИ»
Рядовой Михаил Александрович Зайцев 1911 года рождения числится пропавшим без вести. Его призывали во время Финской войны, но там он «повоевать толком не успел». В 1941-ом боец запаса попал в третий полк аэростатных заграждений, во вторую пулеметную роту.
– Пулеметчиков убивали первыми, – вздыхает Тамара Михайловна. – Последнее письмо от папы было в октябре 1941-го. В середине 1942-го рассмотрели его заявление: отец просил предоставить маме работу. Но, вероятно, он уже погиб: письмо, в котором мама слала ему наши с братом фотографии, осталось неполученным. Официально он пропал без вести в феврале 1942-го. Мы думаем, что где-то под Ленинградом. Мама всю жизнь ожидала от отца весточку, но так и не дождалась…
Фото: Предоставлено Тамарой Румянцевой
В блокадном Ленинграде пулеметчик Зайцев оставил супругу Зою, двух дочерей и сына. Семья Михаила Александровича перебралась из Мичуринска в Петроград еще до революции.
– Дед был настоящим купцом: у него была своя лавка, – рассказывает Тамара Михайловна. – Но его раскулачили, отобрали всех лошадей и коров. Дедушка ездил к Калинину на прием и добился, чтобы одну лошадь и одну корову вернули, но на такую большую семью это было ничто. Пришлось переезжать.
Дед погиб в июне 1942-го в блокадном Ленинграде от голода, похоронен на Пискаревском кладбище. Бабушка всю блокаду проработала на полиграфической фабрике.
– Их работа была связана с информацией, – отмечает блокадница. – Особенно об этом не распространялись.
Многочисленную родню разбросало по всему Союзу. Двоюродные братья Тамары Михайловны оказались в детском доме. Тетка стала партизанкой, воевала в минских лесах, подрывала немецкие склады.
– Когда на заводе, где работала тетя, искали партизан, директор-француз ее не выдал, – добавляет Румянцева. – Сказал: «Ищите в лесах».
«А КТО ЭТО ТУТ ШЕВЕЛИТСЯ?..»
Мать Тамары Михайловны сначала трудилась санитаркой, но не выдержала вида людей без рук, без ног и попросилась на тяжелые работы. Зоя Алексеевна была женщиной умной, правда, без образования: отучилась всего три класса. До войны она не работала, вела дом и растила детей. Ее направили на лесозаготовку.
– Однажды замерзшие бревна прижали ей ноги, – рассказывает Румянцева. – Они так распухли, что сами стали как бревна. Были фиолетовыми. Мама сильно болела, но все равно работала. После войны трудилась на погрузочных работах. Она умерла в 1989-ом, похоронена на Волковском. Последние десять лет из-за больных ног не вставала.
Старшая дочь Зайцева в свои 14 «тоже бревна тягала»: в войну работала на лесоскладе на Обводном канале. А трехлетняя Тамара со своим пятилетним братиком «сидела взаперти в пустой комнате, с маленьким кусочком хлеба, разведенном в воде, на двоих на целый день».
– Мы жили на четвертом этаже. Бомбежки пережидали в подвале, – вспоминает Румянцева. – В очередной раз спустились с кем-то из взрослых. Большой подвал, видимо, был полностью заполнен людьми, но народ стоял в темноте: на весь подвал – две свечки. Вдруг рядом кто-то пошевелился. А я, как и все дети, очень боялась темноты. Спрашиваю со страхом: «А кто это тут шевелится?..». И люди засмеялись. Грустно так засмеялись...
«НЕ ИЩИТЕ»
В 1942-ом, когда с Ладоги сошел лед, Зайцевых посадили на баржу как семью с тремя детьми. На борту были только женщины и дети.
– Когда переправлялись, в сером небе на горизонте увидели самолеты. Знаков было не рассмотреть. Все очень испугались. Но самолеты пролетели мимо и скрылись, – рассказывает Румянцева. – А потом люди на барже, что встретилась нам по пути, сказали, что эти самолеты разбомбили катер, который шел прямо перед нами.
В июне 1942-го Зайцевы приехали в Сибирь. Выкапывали гнилую картошку, собирали ягоды. На всех были одни валенки. Выжили. А спустя полтора года вернулись в Ленинград.
– Мама пыталась что-то узнать об отце, брат повсюду писал, я несколько раз в военкомат обращалась, делали запросы в Подольск – ничего, – вздыхает Тамара Михайловна. Говорят: «Не ищите. Он был рядовым. А по рядовым у нас и данных-то нет».
Всех, кто располагает какими-то сведениями о гибели пулеметчика Зайцева и месте его захоронения, просим позвонить в редакцию «Комсомольской правды» по номеру: (812) 458-90-68 или написать на электронный адрес: spb-red@phkp.ru с пометкой «Рядовой Зайцев».