Блокадница Инна Глухова: «Сначала прятались в бомбоубежищах, а потом стало все равно - вот до чего доводит голод»

94-летняя блокадница Инна Глухова рассказала. как пережила осаду Ленинграда.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Инна Глухова, в девичестве Васильева, встречает нас скромной искренней улыбкой. Свет, который теплым потоком льется из ее глаз, Инна Алексеевна пронесла через всю жизнь. И это несмотря на испытания, которые ей выпали за 94 года: потерю первенца, тяжелые финансовые условия, упорный труд и блокаду. О войне Глухова вспоминает неохотно, но в преддверии Дня Победы блокадница сделала для «Комсомолки» исключение. Публикуем самые яркие эпизоды ее рассказа.

ПОЕЗД ПОД ДОЖДЕМ СНАРЯДОВ

Я родилась в ленинградской семье юристов в 1929 году. Мама и папа всю жизнь работали судьями, адвокатами, прокурорами. Родных сестер и братьев у меня не было. Накануне войны мы жили в двух комнатах коммуналки на улице Союза Печатников, 4.

Инна Алексеевна в детстве.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Каждое лето я проводила в деревне Русыня в районе Луги - там со мной нянчились дедушка по папиной линии, он был вдовец, и его незамужняя сестра. Летом 1941 года мы гостили в Русыне с двоюродной сестрой Тамарой. Мне тогда было 12 лет, ей 7. Наши родители оставались в Ленинграде, работали.

По радио объявили, что началась война… Под Лугой стали бомбить. Мы с Тамарой поняли, что нужно возвращаться домой к родителям. Сели вдвоем в поезд в Луге и поехали. Но немцы принялись бомбить железнодорожные составы. Когда начиналась бомбежка, наш поезд останавливался посреди поля или леса, народ выскакивал из вагонов и разбегался в попытке спрятаться. Старались убежать как можно дальше - вдруг снаряд попадет в поезд, а до тебя долетят осколки?.. Когда небо утихало, пассажиры торопились вернуться на поезд, ведь отправлялся он без предупреждения. Некоторые не успевали добежать, и состав трогался без них. Мы боялись, что отстанем от поезда, поэтому в последние бомбежки на подступах к Ленинграду выбегать перестали, - пережидали налеты прямо в вагоне. Так мы за день добрались до города. Слава богу, ни один снаряд в поезд не попал.

Инна Глухова родилась в семье юристов в Ленинграде.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Потом мы узнали, что через некоторое время Русыню оккупировали. Фашисты там не зверствовали, но еще одну мою двоюродную сестру, ровесницу Машу, угнали в Прибалтику. Лагеря и тюрьмы ее миновали - ее сделали домработницей. После войны она благополучно вернулась домой.

«ХОТЕЛОСЬ ПОМОЧЬ, НО БЫЛО СТРАШНО НАВСЕГДА УПАСТЬ РЯДОМ»

Началась блокада. Первое время, когда была воздушная тревога, прятались в бомбоубежище, а потом стало уже все равно - вот до чего доходит голодный, изможденный человек…

Мама и папа работали целыми днями все так же юристами - в блокадном городе ведь были и дезертиры, и воры, нужно было поддерживать правосудие. На фронт отца не призывали, потому что он нужен был здесь. Позднее, в 1942-1943 годах он ушел в партизаны и боролся с врагом под Лугой, а к концу войны вернулся домой и стал председателем городского военного трибунала.

Инна Глухова в деталях помнит военное время. Она выстрадала все беды, которые обрушились на ее семью.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Пока родители работали, весь быт был на мне. В школу я не ходила, так как она перестала работать. Когда стало холодать, топила печку книгами, мебелью. Таскала воду из Невы - ближайшие к дому Крюков канал и Мойка были очень грязными, стоки туда перестали сливать только в 1970-х. Ходила с ведрами до реки несколько раз в день, потому что много ли может дотащить 12-летний ребенок? Когда ударили морозы, картина на берегах была страшная: обессилевшие люди просто падали в снег и лежали. Я брела мимо, смотрела на них и хотела помочь, но понимала, что если стану поднимать их, то свалюсь рядом навсегда.

В самые тяжелые месяцы первой блокадной зимы родителям как работающим давали по 250 граммов хлеба, на меня полагалось еще 125 граммов. Порой ленинградцам выделяли паек с маслом и даже тушенкой, но я фактически всю блокаду пережила на хлебе и воде, потому что с детства не переносила ни мясо, ни молочные продукты - организм не принимал. Вареный кожаный ремень и тот съесть не смогла бы, а найти какие-то коренья на улице, особенно зимой, было очень сложно.

Почти всю блокаду Инна Глухова продержалась только на хлебе и воде.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Когда я в очередной раз шла за хлебом, подбежал мальчик меньше меня ростом, вырвал карточки из рук и бежать. Догнать его, несмотря на слабость, помогла мысль: «Если не верну карточки, то мы просто погибнем от голода».

К концу первой блокадной зимы мы переехали на Кирочную, где жили Тамара и ее мама. Вместе было легче топить и поддерживать тепло. К тому же тетя работала на хлебокомбинате, и зарплату ей выдавали продукцией. На предприятии были очень жесткие правила: всех строго досматривали на выходе, чтобы никто не поддался соблазну и не украл ни кусочка.

ЛУЧШАЯ КАША НА СВЕТЕ

Так мы жили до 1943 года, пока родители не решили, что мне с мамой нужно эвакуироваться. Чудом благополучно переехали Ладожское озеро. Затем нас посадили на поезд - не товарный, как бывало, а обычный пассажирский, и даже покормили. Вкуснее той пшенной каши я ничего в жизни не пробовала!

Инна Алексеевна имеет статус ветерана, после войны она работала инженером.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Не помню, сколько мы ехали, но в конце концов оказались в Казахстане, в селе Боголюбово. Первые два месяца в эвакуации я лежала при смерти - от истощения стали отниматься ноги, организм ничего не принимал. Думали, не выживу, но обошлось.

Маме, как судье, дали дом, мы завели корову, коз и кур. Все хозяйство было на мне. Я пошла в местную школу и стала лучшей ученицей. В подарок за успехи даже вручили коробку с геологической коллекцией минералов, но я подарила ее другу, когда мы собирались обратно в Ленинград.

Домой мы вернулись, едва закончилась война. Отец, несмотря на то что под конец войны они с мамой развелись, присматривал за нашей квартирой. Снаряды ее миновали, а благодаря папе не заняли чужие люди.

В 1943-м году Инну Алексеевну с мамой чудом эвакуировали через Ладожское озеро.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Собирали яйца диких птиц, чтобы прокормиться

После войны мама часто бывала в рабочих командировках, и я фактически жила одна. Окончила школу, поступила в Ленинградский институт авиационного приборостроения, но диплом не получила - после третьего курса пришлось уйти, нужно было зарабатывать.

К тому же в 1950-м я вышла замуж - с Иваном мы познакомились на катке у Нарвских ворот. Войну его семья пережила у родных в Рязанской области. В деревне было, конечно, легче, чем в блокадном городе, но все равно тяжело. Ваня лазил по деревьям и собирал птичьи яйца, чтобы прокормиться, а обедали все из общей миски: кто медленно черпает ложкой, тот останется голодным.

Вскоре после свадьбы родился Женечка, но он не прожил и года - еще одно испытание после блокады… А в 1953-м появилась на свет дочь Оля.

Вместе с Иваном мы прожили почти 60 лет. В 2009-м его не стало, ему было 83 года. Всю жизнь я трудилась инженером и проектировала котельные, а он работал на Балтийском заводе, строил атомоходы и спускал на воду ледоколы. Среди них и первый в мире атомный ледокол «Ленин».