Александр Запесоцкий: глобализация захромала

Фото: СПбГУП

Победная поступь глобализации все больше дает сбои. Еще недавно воспринимавшаяся как абсолютная неизбежность, глобализация почти повсеместно сменилась подъемом регионализма, традиционализма и патриотизма. При этом влияние стран, не идущих путем Запада, во всем мире неуклонно возрастает.

В Санкт-Петербургском Гуманитарном университете профсоюзов 14 мая открываются традиционные Международные Лихачевские чтения, ставшие за последние два десятилетия крупнейшим в мире ежегодным гуманитарным научным форумом. Оргкомитет уже опубликовал свыше 200 докладов из более чем 30 стран мира. Один из самых существенных выводов гласит, что мировое сообщество перестало жить по американским инструкциям.

Запад в целом захлебывается в своих проблемах. Его еще опасаются, но уже перестали считать моделью будущего. Участники чтений констатируют к примеру, что только расходы по статье «Выплата процентов» госбюджета США составляют в настоящее время около 230 миллиардов долларов в год, превышая объем федеральных дотаций сельскому хозяйству страны в 10 раз. Бюджетное управление Конгресса США планирует через 5 лет ежегодные выплаты по долговым обязательствам 500 миллиардов долларов. Никто уже не завидует такому «процветанию» экономической системы. Ее считают дефективной.

В Евросоюзе же и вовсе налицо дезинтеграция экономического порядка, который создавался с начала 70х годов ХХ века. Сегодня речь идет о «непреодолимой ограниченности» институтов и механизмов, обеспечивающих функционирование ЕС.

Наиболее высокие темпы развития показывают страны, не стремящиеся формировать либеральную политическую систему. Более того, в «незападной» части планеты никакого заметного распространения норм либеральной демократии вообще больше не обнаруживается.

Сингапур и Таиланд, Лаос и Малайзия, Бирма и Вьетнам, не говоря уже о таких гигантах, как Китай и Индия, интегрируются в глобальные рынки, не меняя идеологии и социально-политических основ своего устройства.

Едва ли не повсеместно усиливаются антизападные тенденции, проявляется стремление никого не копируя, не пользуясь чужими рецептами, опираться на собственную культуру, традиции и ценности, выстраивать модели жизнеустройства, отвечающие национальным интересам.

Западное понимание глобализации перестает восприниматься как единственно возможное и верное, различные страны все активнее вырабатывают и продвигают свое видение будущего мира и правила его построения. Хорошо не то, что похоже на Запад, а то, что эффективно. Да и похожее на Запад неэффективно вовсе, – такова логика национальных элит, превращающаяся в мэйнстрим.

Характерно, что Китай и Вьетнам, оставаясь под руководством коммунистический партий, отбирают из западного опыта только то, что считают для себя полезным. При этом их развитие уже трудно охарактеризовать как путь к капитализму. В Турции режим Эрдогана все больше приобретает черты авторитарного, демонстрируя, тем не менее, впечатляющие успехи. А в Южной Корее, перешедшей от диктатуры к демократии, экономический рост, напротив, резко замедлился.

Индия, Китай, Турция и многие другие движутся в сторону традиционализма в противовес глобализации по западному образцу, а о западном понимании семейных ценностей, «однополых браках» и прочих «правах человека» и вовсе речь не идет.

Социальные группы, принявшие западные ценности, культуру и образ жизни, оказываются малочисленными и в итоге выступают посредником между нацией и глобальным рынком, а общество в целом ориентируется на национально-культурные ценности. Даже западная система образования перестала сегодня играть роль «плавильного котла мировой цивилизации». Молодежь все больше перенимает на Западе лишь современные технологии «неприятеля», сохраняя приверженность традиционным ценностям своих стран. Не удивительно, что национальные элиты демонстрируют в этой ситуации прагматизм, готовность делать только то, что выгодно их странам.

Теперь выясняется, и что влияние транснациональных корпораций на национальное развитие сильно преувеличивалось. В экономиках Китая, Вьетнама, Турции, Южной Кореи, Японии и др. роль государства более чем значима, а экономическое развитие связано не столько с частными корпорациями, сколько с государственно-частными предприятиями.

Успешный экономический рост все чаще оказывается обусловлен не либерализмом, а успешным воплощением на практике теории конвергенции, умелым сочетанием капитализма и социализма в контексте той или иной национальной культуры. Госсектор воспринимается в этой связи как ядро национальной экономики, представляется основой сильного государства и национальной независимости.

Участники чтений обращают особое внимание на феномен Ирана, совсем не связанного с западными рынками. Весь набор западных санкций и ограничений вместе с отключением от платежной системы SWIFT не помешал этой стране стать одной из влиятельнейших держав Востока.

Ученые разных стран и континентов отмечают, что самый мощный трэнд нашего времени – изменение баланса сил между различными экономическими центрами, возрастание роли региональных союзов и рост напряженности между старыми и новыми мировыми лидерами.

Скорее всего, глобализация и не отменяется, просто меняет свой характер. Не приходится сомневаться, что мы являемся свидетелями некоего поворотного тренда в развитии мировых интеграционных процессов, изменении их сущности, а возможно – и доминирующих направлений развития. Если «арабская глобализация» пока под большим вопросом, то об азиатской говорить уже можно вполне определенно.

Для России это означает необходимость стратегического пересмотра общего вектора развития «на Запад» вне зависимости от политической конъюнктуры, конфликтов с ЕС и США и всяческих санкций. Даже с окончанием сегодняшней конфронтации Запад уже никогда не будет занимать того места в нашей жизни, которое он занимал до переворота на Украине.